Последним они купали маленького черного шнауцера, которого она нашла спрятавшимся в углу фургона.
— Он единственный абсолютно черный экземпляр среди всех, и никто из взрослых собак не имеет к нему никакого отношения.
— Бедняжка, он сирота. Я буду его мамой. А как получилось, что у тебя нет своей собаки? У тебя бы хватило любви на полдюжины.
Бэйли пожал плечами. Закончив осмотр щенка, он отдал его Мелани:
— У меня была собака... помнишь Чампа?
— Да-да, но это было много лет назад.
Чамп был охотничьей собакой его родителей. Когда Бэйли исполнилось двенадцать, Чампа сшибла машина. Мелани очень хорошо помнила тот день. Бэйли пришел к ней и сказал, что Чамп погиб. Они долго молча сидели на веранде. Он не плакал и не говорил, как ему больно, — боль плескалась в его глазах. За годы их дружбы Мелани узнала — Бэйли может смеяться и балагурить, может делиться с ней своими мечтами, но своей болью он не делится ни с кем.
Когда они вышли из амбара, уже смеркалось. Грязные и голодные, они направились к дому. Бэйли обещал ей душ и горячий ужин перед тем, как она поедет домой.
— Знаешь, я тут стала думать... — начала Мелани.
— Поднимаем флаги, трубы, барабаны играют марш, салют — надо отпраздновать такое событие, — засмеялся Бэйли.
— Я серьезно. О том, как тебе помочь. — Они подошли к машине Мелани, чтобы выгрузить привезенные ею вещи.
— И что же ты придумала? — мужчина взял самую большую коробку, девушка — коробку поменьше.
— До каникул осталась всего неделя. Если я буду приезжать на час перед школой и возвращаться после занятий, может, и не стоит никого нанимать? И я смогу позаботиться о своем малыше.
— Спасибо, очень люблю, когда обо мне заботятся, — улыбнулся Бэйли.
— Ты-то при чем, я о моем маленьком Хитреце.
— Похоже, ты захочешь взять его в дом, — вздохнул мужчина.
Мелани радостно запрыгала на месте:
— Правда, Бэйли, это возможно? Ты не будешь возражать?
— Шериф сказал, что постарается устроить всех собак в хорошие руки, а ты всегда мечтала иметь собаку.
— Да, ну да... Мне кажется, он меня уже немного любит, — она обняла и крепко поцеловала Бэйли в щеку, он в ответ привычно обнял ее, и по ее спине снова поползли мурашки.
Мелани отступила, поражаясь собственной реакции.
— Я пойду в душ первая, — сказала она.
— А я тем временем позабочусь об ужине.
Стоя под горячей струей, Мелани размышляла, что же это такое с ней приключилось, отчего она стала так реагировать на все, даже самые незначительные, прикосновения Бэйли, и в конце концов решила: пожалуй, это естественно — видеть совершенно в другом свете человека, за которого собираешься через семь дней выйти замуж. И абсолютно естественно, что теперь она замечает какие-то вещи, на которые раньше не обращала внимания, — например, какие у него красивые руки, с длинными и сильными пальцами, какая теплая щека...
Вернувшись в гостиную, она увидела, что Бэйли сидит на диване, потягивая пиво.
— Я думала, ты заботишься об ужине.
— Я позаботился. Я заказал пиццу, а на десерт у нас знаменитый вишневый пирог миссис Колдуэл.
— С чего это она испекла тебе пирог?
Бэйли протянул ей свой бокал. Она отхлебнула пару глотков и вернула ему. Мелани никогда не выпивала целый бокал пива, у них вошло в привычку, что она отпивает немного из его бокала.
— Хотелось бы думать, что она сделала это просто потому, что я хороший парень, но ее внучка будет участвовать в конкурсе. — Бэйли поднялся с дивана и направился в душ, бросив на ходу: — Деньги на пиццу — на столе.
Мелани проводила его взглядом, в который раз за эти дни восхитившись его широкими плечами, стройной талией и бедрами, и ее снова как будто обдало жаром. Справившись с собой, она пошла на кухню, накрывать стол к ужину.
Ей очень нравилось, как дом Бэйли выглядит снаружи, но внутри это было типичное жилище холостяка. Хотя на окнах висели ярко-желтые занавески, но на столе не было ни скатерти, ни салфеток, ни каких-нибудь изящных баночек для специй или сухих продуктов, не было никаких украшений: ваз, орнаментов, никаких цветовых пятен, чтобы оживить помещение. Собираясь поселиться здесь, она взяла с собой кое-что из своего дома, решив сделать это место удобным и приятным для себя.
После свадьбы я нарушу аскетичность дома Бэйли.
Накрывая на стол, Мелани пыталась проанализировать те необычные чувства, которые она теперь испытывала, когда видела Бэйли или думала о нем. На самом деле не Бэйли был причиной ее нервозности и даже не предстоящая близость именно с ним. Мысли о близости с мужчиной вообще пугали ее, вызывали и напряжение, и неловкость.