— Что же, признаюсь, я удивлена! Когда мы виделись в последний раз, помнится, ты говорила, что никогда не выйдешь замуж! Ты сказала…
Дилайт нетерпеливо махнула рукой, звеня серебряными браслетами.
— Конечно, я очень хорошо помню. Я сказала, что верю в разнообразие и хочу все испытать… и я испытала… почти все, и не удивляйся так! Но люди меняются, сама знаешь, посмотри на себя! Кто бы мог три года назад подумать, что ты возьмешь да убежишь из дома, чтобы поступить не в какую-нибудь школу вроде Оксфорда или Кембриджа, а в Калифорнийский университет. Держу пари, как раз этого и хотел твой папочка, не так ли?
На бледных щеках Сары появился легкий румянец. Заметив это, Дилайт с раскаянием в голосе быстро сказала:
— Дорогая, я не хотела тебя обидеть. Я хотела… ну, ты же знаешь, что я имела в виду! Три года назад я была совсем другой. Я действительно была другой, дикой. Что ж, я такой и осталась, может быть, чуть остепенилась, и я наслаждалась жизнью и приобретенным опытом. И мамин пример, разве это не вызывало отвращения к браку? Помнишь, когда мы обе клялись, что никогда не выйдем замуж? Я даже не верила в любовь, просто в физическую близость, или… совокупление, смотря по обстоятельствам. Но вот я встретила Карло, и неожиданно… не совсем понимая, как это случилось или когда именно это произошло, но я влюбилась. И самое чудесное, он тоже! О, Сара! Разве ты никогда не любила? Или не теряла голову из-за кого-нибудь?
— Как же, много раз. Но, спасибо, я лучше обойдусь без любви. Смотри, как часто мама выходит замуж и разводится! — Голос Сары звучал беззаботно, и она надеялась, что ее глаза не выдадут легкого смущения. Дилайт казалась счастливой, и Сара была рада за нее, но сестра была такой ветреной и переменчивой, что было трудно представить, несмотря на все уверения, что она действительно остепенится.
Сара тактично сказала:
— Расскажи-ка мне побольше о своем Карло. Он добр к тебе? Чем он зарабатывает на жизнь? И что вы оба будете делать после того, как налюбуетесь Тадж-Махалом при лунном свете?
Дилайт слегка нахмурилась, отвернулась и проговорила:
— Не возражаешь, если я сперва сверну косяк? Это длинная история, и ты — ну, если я не объясню все с самого начала, ничего не поймешь. А я хочу, чтобы ты поняла, Сара! Из нас двоих ты самая уравновешенная и всегда вызволяла меня из беды, помнишь? В любом случае…
Она повернулась к Саре, предлагая толстый, искусно скрученный косяк, и усмехнулась, когда Сара отрицательно покачала головой.
— Только не говори, что ты еще никогда это не курила? Ну давай, все в твоем возрасте уже попробовали! Смотри, вот все, что надо делать…
Глубоко затянувшись едко пахнущим дымом, она закрыла глаза и задержала дыхание. Сара зачарованно смотрела на нее, ей казалось, что Дилайт втягивает дым все глубже и глубже в легкие до тех пор, пока выдыхать будет нечего. Странно, но на Дилайт это никак не действовало, хотя Сара была уверена, что та вот-вот свалится!
— Давай попробуй! Сделай только одну затяжку, и ты расслабишься. Я гарантирую! Ты вполне можешь попрактиковаться под моим наблюдением, прежде чем попадешь в Калифорнийский университет и попытаешься закурить там. И ты увидишь, сестричка, ты увидишь. Не смотри на меня так! Если ты не научишься, они будут считать тебя странной!
— Я скажу, что у меня аллергия! — ответила Сара с надеждой в голосе, морща нос от горьковато-сладкого аромата.
— И тогда они подумают, что ты увлекаешься чем-нибудь другим, например, кокаином. Пробовала когда-нибудь?
— Нет! И не собираюсь.
— О Боже, Сара, перестань быть такой чертовски добропорядочной. Почему бы тебе разнообразия ради не научиться расслабляться и весело проводить время? Пусть не так, как я: знаю, тебе так не понравится, но ты же не хочешь наблюдать за всем только со стороны, не так ли? Тебе надо испытать кое-что, немного рискнуть, пожить поактивнее…
Другие слова проносились в голове Сары, когда она ответила сестре таким же дразнящим, слегка насмешливым взглядом. «Мисс Сара такой хороший ребенок. С ней я не знаю никаких хлопот. Она всегда ведет себя так хорошо». Нэнни Стегс, дорогая старая Нэнни! А ее отец после одного из редких посещений Дилайт тоже одобрительно сказал: «Я рад, что ты такой послушный, спокойный ребенок, Сара. Никогда не позволяй другим влиять или изменять себя».
Но теперь, оглядываясь на прошлое, она с неожиданной ясностью увидела, что он действительно хотел, чтобы она не отклонялась от правил и наставлений, которыми он ее связал.
Не то чтобы папочка не желал ей добра, но… черт побери, теперь она взрослая, и ей приходится учиться жить вместе с другими совершеннолетними. Она не хотела быть чужаком, наблюдающим со стороны, как говорила Дилайт.
— Вот, смотри еще раз, как я делаю, и не задохнись. Все очень просто — от этого не будет никакого вреда, честное слово. Это отличная штука, ты по-настоящему развеселишься и почувствуешь, что все заботы исчезли. Понимаешь?
Сара не понимала, но решила выяснить! В конце концов она читала, что марихуана в небольших дозах не так опасна, как сигареты или спиртное.
Она закашлялась после первой затяжки и неплохо выдержала следующую. Ничего не случилось. Дилайт снова наполнила бокалы, и Сара потягивала охлажденное шабли, не зная, разочарована она или чувствует облегчение.
Осмелев, она снова затянулась, показала Дилайт серебристый окурок в форме крокодила и докурила его.
— В голове не шумит? Ничего, скоро закружится голова. Я прибавлю звук, после марихуаны музыка всегда воспринимается лучше.
Мне предстоит освоить совершенно новый словарь, подумала Сара, удобнее устраиваясь на большой подушке, когда Дилайт наконец начала рассказывать о Карло, как они встретились и какой несносный человек его старший брат. Вино загадочно искрилось в хрустальном бокале, прекрасная музыка звучала то успокаивающе, то возбуждающе, то нарастая, то затихая. Никогда раньше Вагнер не звучал так прекрасно, никогда Сара не чувствовала себя так легко.
— Как его зовут? — неожиданно спросила она, желая показать Дилайт, что она действительно заинтересована.
— Кого?
— Старшего брата… как, ты сказала, его зовут?
— А, этого деспотичного спесивца, — Джованни. Гадкий полицейский. — Дилайт рассмеялась. — Только не говори Карло, что я так его обозвала. Карло по-настоящему уважает брата, я думаю, он даже немного побаивается его. Джованни Марко Рикардо Маркантони — можешь вообразить что-либо подобное? У Карло тоже есть еще два имени, я думаю, это традиция или что-то вроде этого, но никто не называет его иначе чем Карло. И это ему идет. Прекрасное имя, а он — замечательный человек в отличие от своего брата, который всеми помыкает просто потому, что ему посчастливилось родиться первым и он герцог или что-то не менее вздорное — кого сегодня интересуют титулы? И каждый знает, что итальянские титулы ценятся дешевле пареной репы. Светские дамы частенько выходят замуж за кого-нибудь из титулованных итальянцев, и я хочу сказать… О чем это я говорила?
— Ты говорила, что этому… большому нехорошему Марко, или как его там называют, ты должна понравиться прежде, чем он разрешит Карло… — Сара выпрямилась, отбрасывая назад волосы, упавшие на глаза, сверкающие от гнева. — Почему Карло вообще должен просить разрешения у своего брата? Сколько же ему лет? Разве он недостаточно взрослый, чтобы постоять за себя?
— Я же говорила тебе, что они итальянцы, и Джованни — домашние называют его Марко — как глава семьи заправляет всем. Понимаешь, он зарабатывает больше всех, всем управляет. Он занимается автомобилями, кораблями и много чем еще. Он богат, и Карло работает на него. Самое ужасное, что у него совершенно отсутствует чувство жалости. — Дилайт театрально поежилась и понизила голос до шепота. — На самом деле я ничуть не удивлюсь, если обнаружится, что он связан с… ты знаешь, с кем. С шайкой преступников.