«Скажи дяде, что Стрэтфилдскин Призрак взял тебя в заложницы. Скажи сейчас, пока еще не поздно…»
– Дядя Хэмфри, – позвала она, – пожалуйста, по…
Но дядя уже не слышал ее.
Она не видела, как Доминик ринулся вперед: только заметила краем глаза, как размазанное отражение промелькнуло в зеркале. В следующее мгновение он навалился на нее всем телом и прижал к двери. Удар был такой силы, что дверь захлопнулась нормально, а не с третьей попытки. Гул прошел по всему дому.
Зажатая между дверью и телом Доминика, Хлоя не могла шевельнуться. Она чувствовала, что в его жестком как сталь теле, подобно свернутой пружине, таится бешеная энергия, оставалось лишь надеяться, что он не даст этой энергии воли. Вообще-то он не причинял Хлое боли, но слабость, которая охватила ее от близости жаркого мужского тела, в некотором смысле воспринималась как атака.
Если бы она не целовалась с этим мужчиной под дождем в тот памятный день, ощущала бы его прикосновения совсем по-другому. Боялась бы его больше. Может, ей просто показалось, что он питает к ней нежные чувства. Но при одном лишь воспоминании о том поцелуе у Хлои кружилась голова.
– А что, обязательно обращаться со мной так, как театральные злодеи обращаются со своими пленницами? – сердито спросила она.
Он смерил ее взглядом.
– Приходится, поскольку ты не слушаешься.
Хлоя похолодела. Он что-то сжимал в руке в непосредственной близости от ее живота. Оцепенев от ужаса, она опустила глаза и вдруг увидела, что в руке у него не пистолет, а любимое перо с ее письменного стола. Какая наглость! Хлоя выхватила перо у него из рук.
– Вы что, хозяйничали на моем столе?! – возмутилась она.
Доминик оттащил ее от двери и, глядя ей в глаза, спокойно запер дверь на задвижку.
– Я искал письменные принадлежности.
Она с изумлением воззрилась на своего мучителя. Должно быть, в гардеробной он разыскал гребенку и привел в порядок свои густые черные волосы, там же нашел чистую тряпку, чтобы перевязать…
– Насколько я понимаю, вы разорвали мою кружевную нижнюю юбку от Хонитона на бинты? – осведомилась она не без сарказма.
Он криво усмехнулся:
– Прошу прощения, но выбора у меня не было. Либо нижняя юбка, либо один из ваших замысловатых корсетов. А корсет, – он весело окинул взглядом ее пышные формы, – вряд ли пришелся бы мне впору.
Хлоя едва сдержала охватывающую ее ярость.
Только сейчас она заметила, что пистолет исчез. Нигде не видно инкрустированной черным деревом рукоятки. И то хорошо.
В сумраке спальни он смотрелся совсем неплохо. Продолжительное пребывание в роли мертвеца не сказалось отрицательно на его личном обаянии. И если не считать того, что из-под окровавленной рубашки виднелась кружевная нижняя юбка, его вполне можно было принять за джентльмена.
– Письменные принадлежности, значит, понадобились, – проговорила она и добавила: – Писать записку с требованием выкупа?
– Что? – ошеломленно переспросил он не веря своим ушам.
Хлоя кашлянула.
– Записку с требованием выкупа, – повторила она.
Он остановился у нее за спиной и стал теребить розовое кружево, выглядывавшее из-под рубашки. Хлоя вспомнила, что кружево натирало ягодицы, и ее мучителю наверняка несладко приходится.
– С какой стати я стану писать записки о выкупе? – спросил он, наклонившись к ней.
Темнота, ее полурастерзанный ночной наряд – все это располагало к интимности. Хлоя почувствовала, как он ухмыльнулся. Он играл с ней в игры, недостойные джентльмена.
Она выпрямилась.
– Вам наверняка неизвестно, что мой брат, маркиз Седжкрофт, очень богат. Логично предположить, что он щедро заплатит за то, чтобы сестру вернули ему в целости и сохранности.
Доминик ногой выдвинул табурет, стоявший перед туалетным столиком, и, не сводя с Хлои глаз, уселся на него.
– Логично, по-вашему? – спросил он, едва сдерживая смех.
Хлоя смерила его презрительным взглядом:
– Невзирая на то, что намерения ваши злокозненны, считаю своим долгом предупредить вас, что брат вряд ли заплатит выкуп, скорее согласится, чтобы вы оставили меня у себя.
– Не может этого быть, – заявил Доминик. – Неужели брат не будет ждать с нетерпением возвращения сестры, которая только и делает, что ввязывается в неприятности, стоит ему отвернуться?
Хлоя нахмурилась. Что ж, если ей суждено пережить наказание Господне в лице безумца Стрэтфилда, это заставит братца Грейсона горько пожалеть о том, что он сослал ее в Чизлбери.
– В последнее время я не слишком радовала брата своим поведением, – промолвила Хлоя.
Глаза его сверкнули в темноте.
– Я в курсе.
Она обожгла его злобным взглядом. Он сидел верхом на ее табурете с видом палача, наслаждающегося мучениями своей жертвы. Подумать только, в тот день, когда он поцеловал ее под дождем, Хлоя мечтала, чтобы он овладел ею.
– Что вы имеете в виду? – спросила она в замешательстве.
– Мне известно, за что тебя сослали в нашу деревенскую глухомань, дорогая.
Не может этого быть, подумала Хлоя. Грейсон и Хит хранили все подробности ее проступка, словно государственную тайну, в то время как о случившемся знал чуть ли не весь Лондон, в том числе и Стрэтфилд.
Она прибегла к обычной отговорке:
– Меня послали в деревню для поправки здоровья. У меня… э-э… слабая грудь.
Он выгнул бровь, окинув ее таким взглядом, что краска бросилась ей в лицо:
– Не вижу никаких изъянов в вашей груди и в остальных частях тела тоже. У вас на редкость цветущий вид.
– Вы так считаете?
– Да, – подтвердил он с энтузиазмом и добавил: – Разумеется, здесь темно, к тому же ваш халат больше скрывает, чем открывает. Надо зажечь свечку и подвергнуть вас более тщательному осмотру. И пусть никто не говорит потом, что я склонен делать поспешные выводы.
– Вряд ли стоит заходить так далеко, – пролепетала Хлоя.
– Не стоит? Жаль. Итак, вы выглядите прекрасно, на мой взгляд. По крайней мере в темноте. И под дождем тоже неплохо смотрелись, насколько я помню.
– У меня бывают приступы кашля, – заявила она.
– И еще вас охватывает желание целоваться, прячась за чужими каретами. Ай-яй-яй, леди Хлоя.
– Откуда… – Хлоя осеклась. Доминик посмотрел ей в глаза:
– Как видите, я все о вас знаю. Но ваши мелкие грешки ничто в сравнении с моим бурным прошлым. Ну, нравится барышне, что порой с ее уст крадут поцелуй. Ничего особенного. Однако я запомню это. Впрочем, в данный момент ни одна особа женского пола, даже такая привлекательная и бойкая, как вы, не сможет отвлечь меня от моей цели.
– В самом деле? – обиделась Хлоя.
– Насколько я понял, вас сослали в Чизлбери за неприличное поведение в парке. Средь бела дня. Ну о чем вы думали?
Хлоя не в силах была даже рассердиться. Хотя мучитель произвел на нее сильное впечатление. Во-первых, потому что использовал окольные пути при поиске информации. Во-вторых, потому что счел ее достаточно интересной особой, достойной расследования. Впрочем, не исключено, что он все же психопат со склонностью к насилию и кончит тем, что убьет ее. При этой мысли вновь ожили все ее тревоги.
– Но откуда вы узнали об этом происшествии? – спросила Хлоя. – Почему мои мелкие прегрешения интересуют мужчину, которого я едва знаю?
Он провел пальцем по узкому фиолетовому шраму, пересекавшему его подбородок.
– Меня интересовала информация о любых подозрительных поступках всех проживающих в деревне, включая и вас, в ходе расследования, которое я веду с целью привлечь моего убийцу к суду.
– Не думаете же вы, что я причастна к покушению на вас?
– Разумеется, нет, – признал он хмуро. – Но вы явились сюда из Лондона именно в то время.
– Это просто совпадение! – горячо возразила Хлоя.
– Да. И весьма неудачное для вас.
Хлое вовсе не нужно было напоминать о том, в какой опасности она находится. Она ни разу не вздохнула свободно с тех пор, как обнаружила этого типа в гардеробной. Девушка невольно покосилась на дверь и перевела взгляд на него. Мысль ее лихорадочно заработала. Неужели это она стоит в своей спальне и ведет беседу с… трупом? Да, только ее сестрица, великий энтузиаст этикета, сумела бы найти достойный выход из подобной ситуации. Сама же Хлоя может только испортить дело.