Ближе к вечеру я решила выйти. «Поесть ветер» — как говорят туземцы с острова Борнео. Июль дышал грозой. Тревожное небо висело над городом, горячий воздух шевелил листья и навесы из серой ткани.
Я шла наугад. На мне были белый пиджак и синие трикотажные брюки, на ногах легкие сандалии. Скорее я походила на женщину с яхты, чем на парижанку в толпе. «Морская чайка среди городских голубей», — скажет мне позже Оливер.
Какой-то незнакомец шел за мной, и я почувствовала его настойчивое, но сдержанное присутствие. Когда наступила ночь, я вошла в один из тех ресторанчиков, где мраморные столики скрываются за пыльными занавесями.
Мой попутчик вошел следом, уселся за столик напротив.
Официантка записала мой заказ, затем заказ незнакомца и, обращаясь на кухню, громким пронзительным голосом назвала блюда, которые мы выбрали: одни и те же! В этом не было ничего странного, но тем не менее это стало чем-то вроде связующей нити между нами. Я остановила равнодушный взгляд на незнакомце. Он выдержал его в течение нескольких секунд, оставаясь спокойным и серьезным. Я отметила, что незнакомец красив. В голове промелькнуло: «Может, это морской пират?» И мгновенно отвела взгляд.
Покончив со своим скромным ужином, я вновь продолжила прогулку по ночному городу.
Оливер подошел ко мне посреди пустынной улицы, перечерченной тенями деревьев.
— Не могу ли я вас проводить, мисс? — спросил он низким голосом, растягивая слова на манер англичан.
— Вы меня провожаете уже несколько часов, — ответила я без улыбки, но и без раздражения.
— Я хочу с вами поговорить.
Не достаточно ли с меня этого одинокого дня? Я спокойно посмотрела на Оливера, прежде чем ему ответить, и, совершенно уверенная в собственном безразличии, сказала:
— Ну ладно, пойдемте вместе, если хотите поговорить со мной.
Сказала тоном ссыльной принцессы, которая без всякого высокомерия снисходит до обыденной жизни.
Мы молча шли рядом. Оливер остановился и, положив руку мне на плечо, заставил повернуться к себе. Я широко раскрыла глаза навстречу его взгляду: это было как удар молнии.
Я еще не знала, что через два дня этот человек станет тем, кого я выбрала бы, если бы он появился в моей жизни раньше.
Я смотрела на Оливера, говоря себе, что если бы я его придумала, то именно таким. Каким-то странным образом его мужественная красота была связана с моей необычной судьбой. При этом я не испытала никакого осознанного предчувствия: все происходило как во сне. Оливер был похож на Оливера, а я — на себя.
— Кто вы? — спросил Оливер.
Кто я? Никогда раньше не задавалась таким вопросом.
Он не хотел знать, кем я была для других. В эту ночь Оливер мог задать вопрос только в духе Шекспира. Не могла же я ему ответить: «Я женщина, которая только что оставила своего мужа и которая хочет, чтобы все было новым и другим в ее жизни…» Но, мечтая о путешествии в Океанию, я очень естественно сказала этому человеку, заставившему меня вспомнить о пиратах:
— Я — корабль без капитана, без экипажа и без парусов.
И рассмеялась, чтобы как-то снизить нелепый романтизм своих слов. Достаточно пустяка в интонации, чтобы изменить тональность высказывания.
— Корабль, потерпевший кораблекрушение и оставшийся без командира, принадлежит тому, кто поднялся на его борт, — ответил Оливер, продолжая нашу игру.
— Мы говорим морскими терминами, — сказала я, улыбаясь.
— Кстати, вы одеты как для прогулки на яхте, — заметил Оливер и чуть отошел от меня. Он еще раз внимательно осмотрел меня с головы до ног.
— Я мечтаю отправиться в Полинезию.
Оливер бросил на меня загадочный взгляд. Он слегка коснулся рукой моего плеча, приглашая продолжить нашу прогулку. Помолчав несколько секунд, он сказал тихим голосом, как бы боясь разбудить меня:
— Это знак судьбы. Я только что приехал из Бораборы.
Я посмотрела на небо: луна светилась на нем нежным жемчужным светом.
Я не знала ничего о Бораборе. Оливер объяснил, что это один из островов в нескольких сотнях километров от Таити.
— Где вы живете?
— В Вайтапе. Это местечко на берегу лагуны.
— Борабора… Вайтапе… — прошептала я, потрясенная нежной музыкой этих слов.
— А почему вы хотите уехать в Полинезию? — спросил Оливер.
Я не могла бы объяснить ему это не жалуясь. Стоны неудовлетворенных, непонятых ужасно смешны. Я боялась иронии этого человека, его взгляд был жестким, а улыбка слегка снисходительной. Так улыбаются мужчины, которые готовы слушать безудержную болтовню женщин. Вот почему я кратко ответила ему: