Выбрать главу

А ещё она бледная оттого, что часто сдаёт кровь на станции переливания. Повадилась ещё с первого курса. Вечно на что-нибудь денег не хватает, то на одно, то на другое. И тогда Люська прибегает к старому студенческому способу — бежит. Все подруги из бедных так делали, когда не хватало на кофточку или туфли. Только вот у подруг с замужеством это прекратилось, а Люська по-прежнему всё до копеечки считает в магазинах, чтобы не обсчитали на чём — денежки-то кровью достаются. Да к тому же ходят слухи, что скоро и за кровь не будут платить, только покормят калорийно, и всё. Тогда — хоть на панель. Были и такие случаи у девчонок, которые не хотели сдавать кровь. Но это — не для неё, не спятила ещё.

А в общем-то, Люська в свои 25 — женщина весёлая, не унывает. Скоро и Николай закончит, заживут и они не хуже других. Купят телевизор, красивую шубку из синтетики Люське — теперь их научились делать и в Союзе так, что от живого меха не отличишь! А то под чёрный каракуль. Люська видела недавно в универмаге, и цена доступная — 270 всего. Свекровь предлагает, правда, устроить и Люську на полставки уборщицей в одно место — полтора часа, мол, всего, до работы. Но Люське показалось это унизительным, да и когда же высыпаться-то? Короче, не захотела. А было бы прибыльно, и кровь не надо сдавать. Но вот стыдно, и всё. А то пошла бы.

Не унывала Люська и в четверг 19-го ноября прошлого года. Наоборот, радовалась: завтра получка! Целых 62 рубля сразу отхватит. Настроение у неё было прекрасное.

Не знала Люська, что 62 рубля будет "отхватывать" в последний раз. Со следующего месяца, вместо неё, будет отхватывать уже другая.

А начиналось это всё так…

В среду управляющий трестом Архангельский вызвал к себе в кабинет кадровика и сказал:

— Вот что, Андрей Игнатьевич, надо будет оформить к нам на работу жену секретаря райкома Ляхова. Рублей на 130–140.

— Значит, на должность старшего инженера, — определил кадровик, морща лоб. Был он подполковником запаса, с хорошей пенсией, сберегательной книжкой, благополучием, но почему-то угрюмым. Даже, говорили, пил.

— Ты чего морщишься? — недовольно спросил управляющий.

— А чему мне радоваться? — ответил кадровик вопросом на вопрос и сделался ещё морщинистее и угрюмее.

— Как это чему? Жена-то — не кого-нибудь, а самого Ляхова будет работать у нас! Мы, в каком районе находимся? В его. Должен понимать, что нам это сулит.

— Да понимать-то я понимаю, — кадровик достал из кармана обширный, должно быть, ещё армейский, платок. — А вот, где я для неё вакантную должность старшего инженера достану? — Он вытер платком взмокший неизвестно от чего лоб. — Нету, заняты все!

"Пьёт! — твёрдо решил управляющий, глядя на лоб кадровика. — Только алкаши сразу потеют, даже зимой, если возникает конфликт". Вслух, однако же, проговорил по делу:

— Ладно, придумаем что-нибудь. А пока — готовься. Завтра эта дамочка к тебе зайдёт, так что оформляй, понял?

— Понял. Но придётся кого-то понижать. А как? Нужен ваш приказ, основание…

— А как сейчас у нас этот… Зубарев? Не пьёт?

— Не пьёт. — Кадровик вздохнул. — Он же на излечении был. 5-й месяц уже в рот не берёт. К нему теперь по этой "линии" не придерёшься. Ну, а как работник он — сами знаете: поискать!

— М-да, — пробормотал управляющий, о чём-то думая. — А что, если понизить эту… грудастую Эльвиру? Инженер из неё — никакой, держим из жалости.

— Что вы! — Кадровик даже замахал. — Трое детей, безотцовщина! К тому же её все мужики хотят. Да и местком наш — из мужиков в основном. Они же съедят нас за неё! Пришьют бесчеловечность и прочее. Мужа нет, куча детей… Она и работает поэтому плохо: другие заботы на уме.

Управляющий покашлял.

— Дети-то у неё… от разных отцов все. Знаешь, как такие дети называются? Когда и алименты, неизвестно, с кого брать.

— Как? — поинтересовался кадровик, обязанный знать все пункты трудового законодательства. — Дети, они и есть дети.

Управляющий поманил его пальцем:

— Нагнись-ка! Я тебе на ушко…

И хотя в кабинете никого, кроме них, не было и можно было не наклоняться, исполнительный кадровик всё же подставил волосатое ухо почти к самым губам управляющего и услыхал знакомое, много раз слышанное грубое слово, над смыслом которого никогда не задумывался: