— Может быть, лучше на лошади? — обратился Давид к отцу.
— Хочешь, чтобы тебя схватил Насарио? Нет, ты полетишь на самолете, и поторопись, пока сеньор не передумал, он отвезет тебя домой к твоим дяде и тете, поживешь несколько дней у них. — Летчик запустил моторы, и Давид захныкал:
— А как же дьявол? Отец обнял его:
— Не обращай на него внимания, сынок, — и подтолкнул к самолету. — Знаю, как тебе тяжело, но лететь надо, ты же знаешь этих Кастро! Ну, попутного ветра! — Самолетик покатился, а папа остался стоять на взлетной полосе и, удаляясь, постепенно растворялся в тумане. Давно уже Давид так не плакал. Послышался выстрел, потом еще один.
— Спокойно, — сказал летчик. — Еще немного, и мы в Кульякане!
Глава 2
В одиннадцать вечера такси доставило Давида к дому дяди и тети. В пути его бессмертная часть никак себя не проявляла, но, несомненно, никуда не девалась, а просто затаилась в какой-то мозговой извилине. Сначала такси мчалось по дороге, ведущей из аэропорта, затем свернуло на шоссе Кульякан-Наволато, потом по бульвару Сапа-ты доехало до самой Коль-Поп. Давид осунулся, у него бессильно отвисла челюсть, но по крайней мере его больше не трясло, как в лихорадке. Прошло три часа с той минуты, когда он убил Рохелио Кастро.
Пока самолетик рассекал ночную тьму, пилот говорил Давиду:
— Судьба — агава, а жизнь — сентаво. Вот и Рохелио все веселился, предвкушал встречу со своей девушкой, а дело видишь как обернулось. А с тобой, земляк, что приключилось? Почему тебя хотят отправить в клинику?
В ответ Давид сказал, что у него болит желудок и резь в животе такая — терпежу нет.
— Да, вид у тебя затраханный, — посочувствовал ему летчик. Потом громко, чтобы перекричать рев моторов «сессны», начал рассказывать о том, какая у него восхитительная, полная риска жизнь: — В какие только переделки я не попадал, приятель, — перевозил наркоту в грозу, в самую нелетную погоду, попадал в плен к партизанам, похищал девушек, разбивался целых шесть раз, однажды сажал самолете заглохшими моторами, когда бензин кончился! Люблю опасность, адреналин в крови! Единственное, чего я еще не успел, — побывать в шкуре карающего ангела; надо иметь особую начинку, чтоб убить человека! — Услышав это, Давид вспомнил, как Рохелио повалился, будто мешок, рухнул замертво меж тремя зажженными качимбами. Он смотрел в иллюминатор, и перед его глазами время от времени возникала красная курточка Карлоты Амалии, ее улыбка, а еще дальше, как на декорации, висела луна в компании Млечного Пути, Венеры и Плеяд.
Водитель такси включил радио, и Давид услышал, как исполняют песню «Облади-облада».
«До чего же шумно! — пожаловалась его бессмертная часть. От неожиданности Давид испугался и снова ощутил желание испражниться. Карма, очевидно, догадалась об этом и шепнула успокоительно: — Тебе не надо меня бояться, я твоя неотъемлемая часть, ты же не боишься самого себя?»
— Не понимаю, — сказал Давид.
— Так ведь они на английском поют, это же «Битлз»! — ответил ему таксист и добавил: — Ну, вот и приехали!
«Давид, — не унимался внутренний голос, — тебе не обязательно обращаться ко мне вслух, я умею слышать твои мысли!»
— А?
— Приехали, говорю! — повторил шофер.
Давид не знал, что сказать, поэтому молча вылез из машины перед домом родственников и взошел на открытую веранду, где вокруг маленького столика стояли три белых кресла-качалки. Через застекленную входную дверь наружу проникало неяркое сияние висящего в углу прихожей светильника. Давид уже хотел постучать, но тут сквозь стекло увидел свою тетю, которая на ходу натягивала на себя халат.
— Давид! — воскликнула она, открыв дверь. — Что ты здесь делаешь, детка?
— Добрый вечер, тетушка, — обнял он ее.
— Ты один?
«Скажи ей, что я с тобой», — немедленно вмешался внутренний голос.
— Да, один.
— Что-то случилось? У тебя расстроенный вид. Дома кто-нибудь заболел?
— Нет, все здоровы, не волнуйтесь.
— Почему ты так легко одет? Ты что, собрался ехать на заработки?
Давиду сразу понравилась эта идея.
— Да, уезжаю работать в Соединенные Штаты.
— Неужели? Ох, и напугал же ты меня, парень! Значит, ты больше не работаешь с отцом на лесопилке?
— Нет, уже не работаю.
— Ты на чем приехал?
— Прилетел на самолете.
— Ну, как там у вас, в Чакале? — Минуты две ушло на то, чтобы ввести тетю в курс деревенских новостей.
— Холодрыга страшная.
— Как родители?
— По-старому.