Под стать всей жизни Ференца была и его женитьба. Вероятно иной она и не могла быть! Обольстив дочь знатного, но бедного дворянина, Ференц вынужден был жениться на девушке. Об этом браке говорили как об очередном нелепом поступке Ференца. Наделенный телесной красотой, он мог бы жениться куда более выгодно! Но тогда он не был бы самим собой! Конечно, он вскоре начал пренебрегать своей юной супругой, и даже рождение сына не заставило его измениться. По-прежнему кутежи, по-прежнему жалобы горожан и окрестных трактирщиков, долги, приятельство бог знает с кем.
Предмет особенной гордости Ференца составляла его мужская сила. О нем ходила молва, будто он может за одну ночь взять женщину десять или даже двенадцать раз. Однажды в мужской компании его спросили, правда ли это. Он ответил, что это лишь половина правды и что, сойдясь таким образом с одной женщиной, он может приняться за следующую! Да, многие знатные дамы, горожанки и публичные девки могли бы рассказать о том, как удовлетворил их Ференц Запольи; но подобное его хвастливое заявление встретили хохотом. И тогда он предложил им устроить испытание. Вспомнили об одной девке по прозванию Железная кобыла. Вместе с десятком девиц такого рода проживала она у некоей процветающей сводни. В ее-то притоне и состоялось знаменитое испытание. Не один силач уходил от Железной кобылы взмыленным и ослабевшим. Но только не Ференц Запольи! Загнав Железную кобылу до такой степени, что несчастная девка сама попросила пощады, Ференц принялся за ее товарок. Ночь выдалась воистину знаменательная! Слава неукротимого Запольи заблистала яркой звездой. Но завершилось все это крайне дурно. Спустя год после знаменательной ночи Ференц почувствовал себя больным. Слабость и странные пятна, покрывшие кожу, обеспокоили его. Он обратился к придворному лекарю и узнал от него, что болезнь эта очень опасна, он нее отнимаются ноги, вместо носа образуется черная дыра и под конец человек теряет рассудок.
— Ты уверен, что это та самая болезнь? — побледнев, спросил Запольи.
— Да, теперь у меня нет сомнений!
На другой день Ференц Запольи оборвал нить своей жизни, заколовшись кинжалом.
Он оставил после себя вдову, рано увядшую и склонную к меланхолии, а также — единственного сына Жигмонта.
В год смерти отца Жигмонту минуло десять лет. Мать и добродушная бабка не знали, к какому образу жизни готовить юношу. Они приглашали монахов из городского монастыря, чтобы юный Жигмонт мог обучиться письму и счету. Мать слезно упросила супругу одного из богатых и знатных приятелей покойного мужа, и та позволила Жигмонту обучаться вместе с ее собственными сыновьями верховой езде и владению оружием. Таково было образование Жигмонта. Юноша вырос задумчивым, нелюдимым, но унаследовал от отца его замечательную красоту. В возрасте восемнадцати лет он влюбился в девушку незнатного происхождения. Мать не смогла воспрепятствовать этому скоропалительному браку. Молодая жена скончалась спустя несколько месяцев после рождения сына Михала. И тогда Жигмонт принял довольно странное решение — оставив ребенка на попечение своей матери, он уехал из столицы. Долгое время никто ничего о нем не знал, но вот он вернулся, похоронил мать и заново познакомился со своим семнадцатилетним сыном. Вскоре Жигмонт и его сын Михал очутились в числе приближенных короля. Король, новый король, жаловал их. Он предоставил семейству Запольи обширные и богатые покои во дворце. Дело шло к возвращению родовых угодий. Жигмонт был человеком сдержанным, но веселым, и необычайно много знал. Король мог часами слушать его занимательные рассказы. Жигмонт увлек короля шахматной игрой. Расположена к семейству Запольи была и королева. Впрочем, при дворе, кажется, ясно видели причину подобного благоволения. Да и Жигмонт характером пошел не в отца. Несколько придворных, попытавшихся интриговать против него, как-то незаметно для себя были удалены от двора, высланы в приграничные местности, где и сложили свои не вполне разумные головы.
ГЛАВА 2
Вот какой человек сидел теплым вечером в 1500-е лето от рождества Христова в покое, увешанном гобеленами, и вел несколько странную беседу с придворным священником. Поводом для разговора о нищете явился один случай.