Уверен, что Вика нарочно кривляется передо мной. И так же нарочно разгуливает по моей квартире в нижнем белье. Хотя я просил ее носить халаты.
– Ненавижу халаты! – говорит она, капризно надувая губки. – У них вечно застиранный вид. Кстати, когда мы купим стиральную машину? Ты забываешь, что уже полгода живешь не один, а с молодой женщиной.
– Какая ты женщина, Вика? – шутливо возражаю я. – От горшка два вершка. Ой, извини, я хотел сказать, у тебя молоко еще на губах не обсохло…
Наконец она громко вскрикивает, будто бы только что заметив мое появление, выключает музыку и поворачивается с гневным лицом.
– Это – подло!
– Что именно?
– Ты не имел права за мной подсматривать! Я ведь почти голая!
– Прости! Нужно было сразу дать пинка по твоей толстой попе?
– И совсем она не толстая!
– А какая же?
– Красивая!
Щурит на меня каштановые глаза…
Мы пьем на кухне чай.
– Был у Варшавского.
У Вики изумленное лицо.
– Ты шпионишь за мной?!
– Ты не поверишь, дорогая, – говорю я, – но иногда я захожу в издательство по своим делам, а не только для того, чтобы узнать, как ты льешь горячий чай на штаны сотрудников. Ты знаешь, что Игумнов уволил этого несчастного?
– Ничего, – мстительно произносит Вика, – не будет трогать меня сзади за мочку уха.
– Вика! – укоризненно говорю я. – Бедного парня уволили только за то, что он трогал тебя за мочку уха?
Она наклоняется ко мне через стол.
– Это моя самая эрогенная зона, чтобы ты знал. И он, скотина, это понял.
– Ну ладно, – равнодушно говорю я, – но Игумнов-то чего так возбудился?
– Ясен пень, – таким же равнодушным тоном отвечает она. – Потому что Игумнов влюблен в меня по уши.
– Скажи, есть на свете мужчины, которые в тебя влюблены, но хотя бы не по уши? Или совсем не влюблены?
– К сожалению, есть один… – вздыхает Вика.
– Кто же этот бесчувственный идиот?
– Это ты!
– Ну разумеется…
– Как тебе наш Пингвин Пингвиныч?
– Неглуп и добряк. Лестно отзывался о тебе как о профи. При этом разрешает поработать у меня секретарем.
– Щедро с его стороны. Но я еще подумаю…
– Куда ты денешься? В общежитие? К горячим кавказским парням?
– О-о! – смеется Вика. – А ты ревнивый, папик!
– Не смей называть меня папиком! – свирепею я. – Папики содержат молодых дурочек за постель, а ты не берешь у меня ни копейки. Кстати, на какие деньги ты покупаешь себе одежду?
– О-о! – смеется Вика. – На что только не пойдет девушка из бедной семьи, чтобы женить на себе богатого мужчину.
– Мужчина – это я?
– Серьезный вопрос, – задумчиво произносит она, – но я еще не нашла на него окончательного ответа.
Сегодня один – ноль в ее пользу.
– Знаешь, – почти не шутя говорю я, – когда- нибудь я убью тебя, но суд меня оправдает.
– Это почему?
– Он сочтет это допустимой мерой самообороны.
Между тем мой ежедневный кошмар продолжается. Он начался месяц назад, потом расскажу – по какой причине. Мы с Викой вслух читаем любовные романы. В роли чтеца-декламатора выступаю я, по ходу чтения высказывая свои замечания. Вика заносит их в свой блокнотик в розовой обложке.
Сегодня у нас – «Пленница султана». Книга американская, перевод ужасный, но Вике нужно написать резюме, от которого зависит, пойдет у Варшавского «восточная» серия или он откажется от нее.
Он сжал ее в объятиях. Губы их встретились. Поцелуй был долгий и страстный.
– Как ты красива, юная пери! – задыхаясь, бормотал он, освобождая ее от одежд.
– Я всего лишь слабая женщина, мой господин, – потупив взор, возражала она.
– Вика, я не могу читать этот бред.
– Не бред, а женская литература.
– Какая еще литература, я тебя умоляю! Это же типичные фантазии сексуально озабоченных домохозяек!
– Что ты имеешь против домохозяек?
– Я не против домохозяек и их сексуальных фантазий. Я против того, чтобы это считалось литературой.
– Читай! Ты мне поклялся, забыл?
– Как же, забудешь… – вздыхаю я.
– Пощади, мой господин!
Он вонзил в нее свой возбужденный ствол, но тут же наткнулся на преграду ее девичества.
– Вика, это за гранью добра и зла.
– Просто ты сексист и женофоб.
– Может, я сексист и женофоб, но какой, к дьяволу, возбужденный ствол? И как можно куда-то вонзить ствол? И ты можешь представить себе возбужденный ствол?
– Это – ты сейчас.
– Спасибо, милая.
– Прости, папик, я не хотела тебя обидеть. Я запишу твое замечание в блокнот? Мне оно кажется важным.