— И что я ему напишу? — сказала она резко. — У нас нет доказательств!
— И не надо, — ответил я.
— Что-о?
— Вы всего лишь, — пояснил я, — попросите строго наказать мерзавцев, посмевших похитить вашего любимого лекаря. Не указывая пальцем на короля. Дескать, он вне подозрений, потому и обращаетесь с такой естественной просьбой... Как к кузену. Кузен к кузену. Э-э-э, кузина к кузину. Тьфу, кузина к кузену!
Она откинулась на спинку трона, лицо хмурое, в глазах недовольство.
— А что он должен сделать?
— Не знаю, — ответил я откровенно, — но вы же, короли, как бы одна семья, даже обращаетесь друг к другу «кузен», «кузина». Повязаны! Одна... простите, команда. Мафия. Коза ностра. Общество королей. Так что он, как король, королеву выслушает.
— А что ответит?
— Неважно, — сказал я настойчиво, — главное для вас — дать понять, что мы здесь обо всем знаем, учитываем и готовим адекватный, но несимметричный ответ. Потом поясню. Главное, чтобы прочел, а я доскажу на словах остальное.
Она впилась в меня взглядом.
—Что у вас за игра?
— Ваше величество, — объяснил я, — то, что скажу, это я скажу. Вы за меня не отвечаете. Во всяком случае, если возникнут вопросы, вы дезавуиру... дезавуируете... тьфу, какое слово длинное, что, проще говоря, скажете, это он сам, то есть я, молол спьяну, а вы вообще не позволяли мне рта раскрывать, так как рылом... в смысле рангом не вышел! Вы повелели только передать письмо, и усе. А в письме будет выверено лично вами, это ж слова улетают, а на бумаге остаются.
Она слушала внимательно, кивнула с некоторой задержкой, все еще до конца не убежденная.
— Хорошо. Напишу.
Я сказал твердо:
— Ваше величество, любое посольство — это всего лишь посольство, но в нем должен быть человек, который занимается делом. Официальная часть будет за глердом Финнеганом, а мне вы поручите неофициальную.
Ее лицо отвердело, а голос стал жестче:
—Вы о чем, глерд?
—Первое, — сказал я, — вы мне уже изволили возжелать, повелеть то есть, вы напишете письмо королю Антриасу, а я передам. Это будет личное письмо, которое он предавать огласке не станет.
—Дальше, глерд.
— Давайте я вам сразу продиктую? — предложил я и, увидев, как меняется ее лицо, сказал поспешно: — Да пошутил я, пошутил!.. Вы сами найдете правильные слова. Просто я предлагаю написать вот так: «Дорогой кузен, сообщаю о неприятном случае, который связан с вашими людьми. На днях прямо из башни королевского дворца был похищен наш любимый лекарь Рундельштотт. Похитители повезли его в сторону Уламрии. Двое его учеников вызвались догнать похитителей, строго наказать и освободить своего учителя, что и было сделано. При этом им пришлось защищаться от ваших воинских отрядов, что привело к некоторым человеческим потерям. Прошу вас, кузен, строго наказать виновных в столь дерзком похищении. Мои глерды волнуются, требуют мести, но я уверена, что это было сделано без вашего ведома, и что вы строго накажете виновных».
Она смотрела на меня без всякого выражения, но изменившийся голос показал, что напряженно раздумывает над таким неожиданным предложением.
— И что он должен ответить?
Я вздохнул.
— Как вы догадываетесь, это письмо никому не покажет. Но каким бы горячим ни был, это его немного отрезвит. Не совсем, но вам и малость важна, не так ли?
— А вам, дерзкий глерд, это сойдет с рук?
Я изумился.
— Ваше величество! Вы что, беспокоитесь за мою шкуру?
Она продолжала смотреть на меня тем же холодным и ничего не выражающим взглядом, а когда заговорила, голос полностью соответствовал ее облику:
— Я беспокоюсь за миссию посольства.
— Ваше величество, — сказал я с одобрением, — что всякие там люди, когда на кону честь?.. Люди — тлен, их еще много будет, а честь так быстро не возрождается, как эти двуногие! В общем, подожду в коридоре, пока изложите все на бумаге, как видите и понимаете. А то, боюсь, глядя на меня, не совсем то напишете, больно у вас лицо как бы не весьма задумчивое...
Она поморщилась, а я тихохонько вышел в коридор, подчеркивая всем своим видом, что потрясен ее величием, мудростью и вообще королевистостью, пусть женщине будет приятно.
Послышался женский смех и веселый щебет, в конце коридора, где лестница, показались поднимающиеся фрейлины королевы, Карелла Задумчивая и две ее подруги уже собирались топать еще выше, но Карелла увидела меня, остановилась, заулыбалась.
На таком расстоянии не поговоришь, а кричать неприлично, леди не повышают голос, не кухарки и не торговки рыбой, она кивком пригласила подойти, но я сделал печальное лицо и указал большим пальцем на дверь королевского кабинета.
Она кивнула, поколебалась, но что-то шепнула подругам, обе тут же заторопились наверх, а она решительно поплыла, приподняв платье с боков обеими руками, в мою сторону.
— Глерд?
Я поклонился препочтительнейшим образом.
— Глердесса... вы... э-э... прекрасны!
Она мило наморщила носик.
— Как оригинально!.. Глерд, разве вам не дали отдохнуть после такого подвига?
Я отмахнулся.
— Да какого подвига... Мы только нагнали повозку, а Рундельштотт уже всех перебил и разворачивался в обратную сторону.
— Повезло, — сказала она.
— Я вообще-то везучий, — согласился я. — Вот думаю, где мне еще повезет...
Она хитренько улыбнулась.
— Думайте, глерд, думайте. Мне кажется, я даже знаю, где вам может повезти, если приложите усилия...
— Ой, — сказал я, — я так волнительствую, так волнительствую!.. Но я недогадлив из-за своей удивительной и непорочной чистоты и духовности!.. Может быть, вы, как натура глубоко одухотворенная и чувственная, снизойдете до моих страданий и подскажете, что же мне такое изделать, чтобы приложить так приложить...
Она поощряюще улыбнулась.
— Глерд, вы умеете разговаривать с женщинами!.. Но раз уж у вас такие затруднения, то, как вы точно сказали, будучи существом отзывчивым и сострадательным, откликнусь и помогу вам с вашими трудностями.
— Это меня спасет! — воскликнул я жарко. Она поощряюще улыбнулась.
— Увидимся, глерд.
Она произнесла таким голосом, что я почти отчетливо услышал: «Встретимся в постели». Все-таки, несмотря на строгие нравы, что процветают и культивируются в обществе, некоторые ухитряются извлекать для себя немалую пользу за счет простаков, что все соблюдают свято и даже истово.
Старший слуга, я про себя его уже начал называть королевским секретарем, приоткрыл дверь и, поймав меня взглядом, сказал негромко:
— Глерд Юджин...
— Иду, — ответил я.
Королева за столом держит в обеих руках лист бумаги и внимательно читает, вернее, перечитывает то, что написала.
Я остановился и ждал, а она, закончив, подняла на меня холодный взгляд.
— Глерд...
Я прервал, что есть неслыханное нарушение этикета, но когда-то это сделать надо и внести ясность:
— Ваше величество, вы сказали глердам, что как-то случайно удалось узнать о моем высоком происхождении? Хоть и не выяснить точно, кто и откуда?
Она кивнула с кислым выражением на лице.
-Да.
— Тогда и сами, — сказал я с нажимом, — уж простите за дерзостнейшее напоминание, должны для поддержания этой нужной королевству и миру легенды вести себя так, будто у меня до жути длинное древо могучего и знатнейшего рода! В смысле, слушайте меня так, как слушаете глерда Финнегана или хотя бы Эллиана. Внимательнее. А не так, как...
-Как?
—Будто слуга несет какой-то бред, — сказал я зло. — Если я для других отныне знатный глерд, что не хочет раскрывать свое имя, то и для вас должен быть им, ваше величество! Разве не так? Иначе все коту под хвост. У вас кошки есть?
—Нет, — отрезала она.
—Хорошо, — сказал я.
Она сказала в легком раздражении:
—Хорошо, давай вернемся к делу. Ты полагаешь, есть какие-то способы остановить короля Антриаса?