— Я еще должна поискать.
— А что будет, когда ты везде посмотришь?
— Я… Я подумаю об этом, когда придет время, хорошо? Сейчас моя работа в самом разгаре. Уединение здесь просто бесподобное.
— Я думал, для тебя эта необыкновенная история настолько важна, что в ней должна быть верна каждая деталь?
Мадж слегка покраснела и выглянула из окна. Да, она так тоже считала когда-то и в то время верила в каждое свое слово. Но история, кажется, начинала жить самостоятельной жизнью. Вместо ответа Мадж промычала что-то неопределенное.
— Что ты скажешь, если я буду приезжать на выходные?
— Я… это же твой дом. Ты можешь проводить здесь столько времени, сколько захочешь.
Олджи откинулся на спинку стула и посмотрел на нее прищурившись. Что-то он недоговаривал, какие-то мысли, по-видимому, беспокоили его. Слегка ухмыльнувшись, муж сделал глубокий вдох и задержал дыхание так, что его грудь выгнулась под тонкой хлопчатобумажной рубашкой. Вдруг зазвонил телефон.
— Я возьму трубку в прихожей, — сказал он.
Мадж взглянула на пустой стул, на котором он только что сидел, и почувствовала себя невыносимо одинокой. Как во сне, она встала со своего стула и пересела на стул Олджи, все еще хранивший тепло. От пиджака, оставленного на спинке стула, повеяло мужским ароматом, смешанным с запахом леса, и ей захотелось наполнить им свои легкие. Она никогда никого так не любила, как любит Олджи, знала это еще тогда, когда выходила за него замуж, а почувствовала любовь, когда впервые увидела его. Возможно, это не совсем любовь с первого взгляда, но, что бы это ни было, это неповторимо. Когда его не было рядом, ей было ужасно тяжело. Но еще тяжелее — когда он рядом, напомнила себе Мадж мрачно.
11
Олджи стал приезжать на выходные. Он появлялся в пятницу вечером и уезжал утром в понедельник, а ведь мог бы приезжать и в субботу, а уезжать в воскресенье. Мадж изо всех сил сдерживала свою радость. В конце концов, это его дом, убеждала она себя, естественно, что он хотел проводить здесь как можно больше времени, тем более во время перестройки дома.
Они никогда не ссорились, даже наоборот — были невыразимо вежливы друг с другом. Олджи спрашивал ее о работе, и Мадж отвечала охотно, но не вдаваясь в подробности. Спрашивал о доме — и она рассказывала обо всех проблемах, с которыми столкнулись мастера. Иногда они прогуливались вдвоем и обсуждали, какие кусты нужно подрезать и хорошо ли будет смотреться цветник, если его разбить у террасы. Олджи брал ее с собой в клуб пообедать. Она изучала меню, пока муж просматривал список вин, и никогда не ела то же, что и он, однако всегда завидовала его выбору.
Как-то сентябрьским вечером, когда они гуляли по берегу искусственного прудика, Мадж вдруг рассмеялась.
— Что ты? — спросил Олджи.
— Ну просто… — Она подавила смех. — Ты ведь помнишь эти телевизионные программы по садоводству?
— Я не смотрю телевизор, — ответил он и очень вежливо прибавил: — Но все равно, расскажи мне, пожалуйста.
— Ну, они как-то показывали эксперта, разгуливающего по берегу какого-то красивого прудика — такого, как этот, — вместе с его владельцем. И просто… наш диалог напомнил мне их.
— И кто из нас кто? — вежливо поинтересовался он.
— О… Ты владелец, конечно, — ответила она.
— А ты — эксперт? — спросил он сухо.
— Нет! — покраснела Мадж. — Нет… Раньше я считала себя экспертом во всех областях. Теперь я так не считаю.
Олджи изумленно уставился на нее.
— Мне очень жаль. — Эти слова прозвучали мягко, было ясно, что он имел в виду что-то важное.
Мадж закусила губу и отвернулась.
— Жаль чего? — спросила она тихо.
Но он не ответил и пошел взглянуть на хризантемы. Мадж обрадовалась — ей надо было собраться с мыслями. Олджи редко молчал в последнее время, а когда не отвечал, это напоминало ей о тех днях, когда они оба были далеко не вежливы друг с другом.
Вечером, когда они ехали в клуб, было прохладно, и Мадж, скрестив руки на груди, закуталась в плотную хлопчатобумажную кофту ее серебристо-белого брючного костюма, жалея, что не надела что-нибудь потеплее. Олджи старался носить костюмы как можно реже, предпочитая им свободную, удобную одежду. Помимо неизменных рубашки и джинсов, он был в этот раз в свитере.
— Ты замерзла, — заметил муж, стягивая свитер и предлагая его ей.