Нотабене, дорогой читатель, психиатрами давно уже замечено, что все бисексуальные гомосексуалисты после половых сношений со своими любовниками, то есть особами своего пола, впадают в дикую меланхолию или тихую грусть, как угодно называйте это угнетенное душевное состояние, полное раскаяния и угрызений совести. Александр Македонский после половых сношений с Багоазом или Рефастионом впадал в состояние крайней угнетенности, «тяжелая печаль разрывала его сердце». Но ненадолго. Этот своеобразный «алкоголизм» проходил особенно сильно во время каких-либо экстремальных событий. Раненный, правда, не очень тяжело, Македонский удаляется со своим Багоазом, а потом говорит ему: «Ты весь в крови. Иди, вымойся, а то солдаты подумают, что ты убил меня».
Мы, дорогой читатель, совершенно не одобряем многочисленных фактов в мировой истории, когда монархи из-за политических соображений женились на исключительно уродливых принцессах. И вот не иначе как по этой причине сын обезглавленной Марии Стюарт английский король Яков I ударился в гомосексуализм. Его жена Анна Датская была хромой и горбатенькой, с выпученными глазами, крючковатым носом, отвислыми щеками и вдобавок еще с гнилыми черными зубами. Ну как, скажите на милость, с такой «чернозубой» красавицей в постель ложиться, детей плодить, государственный долг выполнять? Но ложились и выполняли, ибо благополучие короны ценили выше личных интересов. Но на психике, конечно, это отражалось. Короли стали с некоторым отвращением на женский пол поглядывать и с большим вниманием на мужской. И тот же Яков I, наплодив со своей уродливой женушкой шестерых ребятишек, не от хорошей жизни ударился в гомосексуализм. Да еще в какой! Полный диких страстей, нечеловеческих мук и страданий самых искренних!
Герцога Бэкингейма, своего любовника, называл: «мое сладкое дитя и жена», а себя — «твой старый отец и муж». Но это он напрасно: народ давно его уже в женский пол записал, поговаривая: «Королем была Елизавета, сейчас королевой Яков I».
И подобно влюбленной женщине, Яков I засыпал вот такими письмами своего любовника: «Наплевать на мое супружество, на все, на все, только бы снова иметь тебя в своих объятьях. Боже, дай мне это счастье, дай, дай!»[7]
А Бэкингейм в ответных письмах королю обращался к нему: «Дорогой папочка и кум!» А заканчивал неизменным: «Твой ребеночек и песик».
А другого своего любовника, Роберта Карра, засыпал благами материальными: замками, поместьями и титулами. И превратился слуга Роберт Карр в знатного герцога Рочестера. А поскольку сам король не очень миловиден был и имел весьма дурные привычки (например, его рука часто блуждала по собственной ширинке, даже когда он сидел на троне), то взаимностью не слишком пользовался. Но ничего, фавориты терпели, один только после крепкого поцелуя короля в губы и «с язычком» взял и демонстративно плюнул. Ничего, обошлось. Яков I вообще обнаруживал удивительную снисходительность к своим любовникам. Не только одаривал их богатством и титулами, но даже жениться им разрешал и детишек плодить и потом, как хороший дедушка, на своей спине их возил. Дворцовую жизнь Яков I вел открытую, нимало не стесняясь своей патологической наклонности, и этим возмутил против себя народ, считающий, что король компрометирует и себя, и Англию. Но вообще-то, как нам кажется, Англия по сравнению с другими странами не особенно гомосексуализмом была скомпрометирована: из 32 королей только два гомосексуалиста. Вот Франция — это да! Там на каждом шагу их — как нерезаных собак. То они при Людовике XV на траве в объятиях друг друга барахтаются, то в тайных далеких покоях Лувра свою пагубную страсть удовлетворяют. Встречались там самые что ни на есть различные гомосексуалисты: и бисексуальные, то есть когда, предпочитая в общем-то мальчиков, могли и с дамами в постель улечься, и в «чистом» виде, когда женщин ненавидели и смотреть на них даже не могли и вечно им какие-то пакости чинили. То Филипп Орлеанский, брат родной французского короля Людовика XIV, проституткам в задние проходы ракеты вставляет и выстреливать заставляет, то какие-то свечки не туда, куда надо, им всовывает, а полицейского комиссара заставляет еще и почести им оказывать: целовать в голые попки. Такие безобразия над женщинами творил, что когда вынужден был жениться на Генриэтте Английской, то друзья смеялись: «Ох, только бы он не испугался, когда разденется жена, ведь он толком-то никогда и не видел женского тела». Но, дорогой читатель, мы будем совсем не правы, если припишем позднейшему регенту Людовика XV, Филиппу Орлеанскому, генетическую предрасположенность к гомосексуализму. О нет! Его сделали таким, и не кто иной, как кардинал Мазарини, во имя политических целей, и это была целая наука, достойная, чтобы книжки о ней писать. Филиппа с раннего возраста воспитывали гомосексуалистом: напяливали на него девчоночьи платьица, вкалывали в ушки сережки, в волосики ленты, играть заставляли с мальчиком, переодетым в девочку, словом, меняли детскую психику. Приучали иметь дело с мальчиком в роли девочки. И вырастало из них ни то ни се, людишки среднего пола.