— Унаследованная кровь все равно себя проявит, — произнесла Нэнси, гордо подняв подбородок.
Филипп вздрогнул, как от удара хлыста.
— Это не так, — пробормотал он.
— Ты животное!
— Нэнси…
— Не желаю тебя слушать! — И она рубанула рукой воздух, словно отрезая Филиппа от себя.
В ушах у нее гудело, и она изо всех сил вдавила в ладони ногти, чтобы не показать своей слабости. Нэнси отошла на несколько шагов от Филиппа, хотя каждый шаг стоил ей огромных усилий. Чувствуя бешеные удары сердца, она все дальше уходила от человека, которого так любила, которому так доверяла.
Филипп нанес ей рану, которая никогда не заживет. Видно, не зря он предупреждал, вспомнила Нэнси, когда говорил, что никакую другую женщину не сможет любить так, как любил свою первую жену. А все остальные его слова, все его клятвенные заверения в любви, когда она сообщила ему об их будущем малыше, были пустой ложью.
Отойдя от Филиппа на несколько ярдов, она обернулась. Даже золотистый загар не мог скрыть бледности ее лица.
— Это уже второй раз в твоей жизни, когда жена не скажет тебе «прощай», — четко произнесла Нэнси. — Такой любезности ты не стоишь — ты не умеешь беречь того, кто тебе предан.
На лице Филиппа не дрогнул ни один мускул. Нэнси чуть не лишилась чувств, видя, что человек, которого она безумно любила, так холоден и равнодушен. Ее тело пронзила острая как нож боль, и женщина невольно вскрикнула. Оба резко и одновременно отвернулись друг от друга.
Не понимая, как она еще держится на ногах, Нэнси, пошатываясь, побрела вниз. Прошла мимо двух взволнованных женщин возле регистратуры и забралась в катер.
— Убираемся отсюда! — выпалила она. Больше ноги ее здесь не будет.
Когда они высадились на берег, Нэнси оттолкнула подбежавшего Мартена. Она боялась, что не сумеет сдержать набегающие на глаза слезы и разрыдается, не дойдя до спальни. Но Мартен не отставал, о чем-то тараторя, все время повторяя имя Жильбер и указывая на моторный катер, стоявший в заливе. Внезапно Нэнси осознала, о чем говорит Мартен — на веранде сидел отец Филиппа.
Еле сдерживая истерику, Нэнси поднялась по деревянным ступеням и увидела худого, старого мужчину с редеющими седыми волосами. Видимо, старик был очень слаб. Он полулежал в шезлонге, ноги его укрывал кашемировый коврик. Наверное, ему было чуть больше шестидесяти, однако лицо-то какое — морщинистое, потасканное. Вокруг рта и между бровями залегли глубокие бороздки — то ли от выстраданных бед, то ли от бурной жизни. Должно быть, когда-то он был красавцем. В водянистых глазах и сейчас сохранилось что-то надменное, властное.
— Филиппа здесь нет, — холодно произнесла Нэнси.
— Я это вижу, — отрезал он. — Кто, черт побери, вы такая? — прохрипел старый ди Клементе.
Женщина заколебалась. Внезапно она почувствовала, что никакого мужа у нее нет и никакая она здесь не хозяйка.
— Я — Нэнси Гейл.
— Нэнси! — Старик благодушно улыбнулся, явно чем-то довольный. — Нэнси! Я просто в восторге, наконец-то удалось встретиться с вами! Прошу вас, давайте поговорим…
Гость закашлялся. Казалось, этот ужасный, раздирающий кашель сейчас его парализует. Нэнси колебалась всего какой-то миг, а потом бросилась за водой и поднесла стакан к губам мужчины.
— Вы же должны быть в больнице, — пробормотала она. — Что вы здесь делаете?
— Мне надо было увидеть вас, — сказал он, когда приступ кашля прошел. — Проклятые легкие! Они или проклятая печенка непременно доведут меня до смерти!
Крепкая, грубая рука с пятнами от никотина на пальцах как в тиски зажала запястье Нэнси.
— Мне надо было вас повидать до того, как Филипп успеет от вас избавиться. Я ни на йоту ему не доверяю!
— И я тоже! — раздраженно сказала Нэнси.
Тут она вспомнила, что этот старец замышлял в отношении ее, и попыталась вырвать из его тисков свою руку. Как ненавистны ей эти ди Клементе! Они считают, что могут, как хотят, манипулировать женщинами и использовать их для своих грязных нужд!
— Стойте спокойно! Я хочу на вас посмотреть!
— Не желаю! — с отвращением выпалила женщина. — Пустите меня!
Сильная рука старика потянула Нэнси поближе, и он стал пристально изучать ее лицо.
— Вы на нее не похожи. Ничуть!
— На кого? — нахмурилась Нэнси.
— На Кристин.
Нэнси с трудом сдерживала нетерпение. Этот старик явно болен. Наверное, у него галлюцинации.
— На какую Кристин? — спросила она.
— На мою жену, — в полном замешательстве ответил старик. — Николь говорит, что Филипп в ярости. Думаю, он по-прежнему пребывает в мрачном настроении. Какие у вас прелестные руки. Я вижу, вы замужем. А муж ваш с вами?