– …порядке? – коснулся слуха девушки обрывок вопроса.
– Что?
– С тобой все в порядке? – переспросила бабушка. – О чем таком серьезном задумалась, что не сводишь взгляда с одной точки? – Опираясь руками о край столешницы, она грузно поднялась со стула, закрыла форточку и села обратно.
– Да, ба, все хорошо, – приложив некоторые усилия, улыбнулась внучка. Разумеется, она солгала и в следующую секунду выдала себя с головой: потянувшись за кружкой с кофе, опрокинула ее, и темная жидкость стремительно растеклась по узорчатой клеенке, частично пролившись и ей на ноги.
– Лера! – встревоженно воскликнула бабка, вскакивая с места. Резво (для своего возраста) подскочила к крючкам с тряпками и сняла парочку, одну из которых дала девушке, второй принялась вытирать стол.
«Да заткнись ты, старая!» – мысленно выругалась девушка, хотя злилась скорее на саму себя. Тоже поднявшись на ноги, она вытирала впитывающийся в одежду ароматный горький напиток, причем делала это так, словно стряхивала с себя хлебные крошки. Благо кофе успел остыть.
– Иди-ка ты сними и закинь эти вещи в стирку, смой с себя кофе и одевайся в школьную форму, а я сама тут приберусь.
Что Валерия и сделала. И вскоре стояла в прихожей, обувая туфли на невысоком квадратном каблуке.
– Я пошла! – оповестила она бабушку, однако не поспешила выходить – дождалась, пока та по обычаю выйдет и обнимет ее.
– С богом! – проскрипела старушка и, прежде чем выпустить из объятий, поцеловала в щечку.
«Если бы он еще существовал», – подумала Лера, выходя за дверь.
– Вот скотина! – состроив недовольную мину, выругался Максим в адрес водителя, не посчитавшего нужным сбавить скорость своей колымаги перед большущей лужей, мимо которой как раз в этот момент проходил подросток. В итоге его новенькая, купленная в прошлом месяце и впервые – не считая примерки – надетая парадная школьная форма уже оказалась пропитана ассиметричными пятнами грязной воды. Остановившись, с раскинутыми в стороны руками осматривая изгаженные оксфорды, брюки и приталенный пиджак, он подумал: как же хорошо, что костюм и обувь на нем черного цвета, а не какого-нибудь светло-синего или – чего доброго – белого. Иначе бы он вернулся домой, чтобы среди сотен людей не стать центром позорного внимания. – Сраный педик, – буркнул он и пошел дальше.
Вот и угомонившийся ранним утром дождь возвратился: поначалу покрапывая, он через считанные минуты разразился ливнем. В иной ситуации Максим, чертыхнувшись, раскрыл бы держащий в руке сложенный автоматический зонт (выглянув в окно сразу после ночного сна, он смекнул: наивно полагать, что с таким небом и ветром погода подстроится под школьников с родителями и прочими и тучи выпустят солнце из заточения) и продолжил путь как ни в чем не бывало, но сейчас дождь полил как нельзя кстати, – это хороший шанс войти в школу пусть и промокшим с головы до ног, зато чистеньким.
Еще минут через пять, проходя по дугообразной дороге, которая тут и там изгибалась подъемами и спусками разной высоты и градусом наклона, на перпендикулярном пересечении двух улиц он разглядел Леру. Она стояла, скрестив ноги, держа одной рукой раскрытый зонт – по-строгому однотонный, черный, – и даже с расстояния в десятки метров Максим различил на ее лице недовольство и раздражение – очевидно, не в последнюю очередь из-за непогоды. Но, узнав в появившемся в поле зрения человеке своего любимого, девушка немного расслабилась: межбровная вертикальная морщинка разгладилась, внутренние края бровей приподнялись, приподнялись и уголки губ. Когда Максим с ней поравнялся, ему пришлось перенять зонт из ее руки в свою (девушка настояла на том, чтобы он таки укрылся от дождя – не под своим зонтом, так под ее), и до школьного здания они шли бок о бок: он держал аксессуар, а его самого – под локоть – держала Лера.