Когда на парту, за которой сидели Лера с подругой, откуда-то сзади прилетела записка, Марина среагировала быстрее и первой успела ее поднять. Развернула, не стесняясь шелеста бумаги, прочла. Завертевшись на стуле, осматривая позади сидящих, обратила внимание на парня, развалившегося за предпоследней партой в крайнем от окон ряду. Тот с улыбкой уверенного победителя таращился на нее, не выказывая ни капли стеснения. Девушка, чьи глаза округлились, а уголки губ поползли вверх, повернулась обратно.
– Это тебе, – передала она записку сгоравшей от любопытства подруге и прыснула со смеху. – Вон от того, – сказала затем нарочито громко, ткнув пальцем в сторону мальчишки, который, по ее разумению, однозначно переоценивал свои шансы и возможности.
Валерия посмотрела на него, перечитала записку и снова повернула голову в его сторону.
– Господи! – воскликнула она на весь класс (на что, однако, учитель не обратил внимания и продолжал говорить, не прерывая речи), сморщила носик и, повернувшись обратно, театрально накрыла лицо ладонью.
Марина громко хохотнула – также на весь класс. Эту выходку учитель не оставил без внимания:
– Неужели я сказал что-то смешное? – обратился он к нарушителям тишины с самым нудным в мире вопросом.
– А как переводится с английского фраза «Your bunny wrote»? – спросил сидящий за Лерой и Мариной подросток, не в силах сдержать глупой улыбки.
Многие встретили шутку сдержанными смешками; некоторые откровенно засмеялись.
– «Сейчас я влуплю тебе двойку» – переводится она, – также глупо улыбаясь, ответил преподаватель, что вызвало в классе еще более бурную реакцию.
В итоге мальчишка спас девушек. Инцидент исчерпан, всем весело, все хорошо.
– «Сейчас я изнасилую твою шлюху-мамашу», – буркнул себе под нос парень со свинячьими глазками, передразнивая шутника, ненавидящим взглядом сверля его затылок, и его слова потонули в хохоте.
Через некоторое время, когда все успокоились, Марина прошептала своей подруге:
– Ты должна ему что-нибудь ответить. Жестко как-нибудь, чтобы он отвалил. Поставь его на место. Иначе он так и продолжит к тебе клеиться, как банный лист к тому самому месту. – И, повернувшись к обсуждаемому ими парню, она сказала ему громко и отчетливо первое, что пришло в голову. – У нее уже есть парень! И он красивее тебя раз в десять. Так что обломись.
Учитель замолк. Все как по команде уставились на Марину. Некоторые переводили взгляды с нее на парня, который, к своему несчастью, положил глаз не на ту. А пока его лицо заливалось краской, другие ожидали продолжения, какой-то бурной реакции от него самого, от преподавателя или их обоих.
Валерия, к радости жаждущим представления, атаковала ровесника следом за подругой:
– Сначала пластическую операцию сделай, потом уже предлагай встречаться. Ты кем себя возомнил? Спустись с Олимпа на землю и забери обратно эту дурацкую записку, нечего мусорить в классе. И да, поработал бы ты над своим кривым почерком. – С этими словами она смяла лист бумаги в комок и неуклюжим броском вернула его отправителю.
– У-у-у… – протянул кто-то с центральных парт.
– О-го-го!
– Ни хрена себе!
– Жестоко она его.
– Ага…
С целью обратить на себя внимание, преподаватель сдержанно стукнул конусовидным кусочком мела по столешнице преподавательского стола и, когда Валерия с ее дерзкой подружкой повернули в его сторону головы, не стирая с лиц ухмылок, он осведомился:
– А вы, Валерия, не на психолога ли планируете учиться после школы?
– Не-а.
– Слава богу. – И, всем своим видом давая понять, что утратил к ученице интерес, переключился на остальной класс. – А теперь продолжим. Итак…
Валерия показала ему средний палец, но так, чтобы он этого не заметил.
Сосед униженного подростка по парте, который и в прошлой школе учился с ним в одном классе, несильно хлопнул его по спине и продекламировал вполголоса:
– Жестоко тебя отшила эта дурная девка. Но не расстраивайся сильно. Сдалась тебе эта сука? Мне о ней уже все рассказали. Такие как она гнут пальцы веером лет до двадцати или чуть дольше. Потом их обрюхачивают, бросают вместе с их спиногрызами, и годам к тридцати пяти они загибаются от СПИДа или цирроза печени. Вот увидишь: еще лет пять – и на хрен она никому не будет нужна. Люди ей просто отплатят той же монетой.