«Мы разорвем твою душу», – ледяным, замогильным голосом кто-то обратился к ней – кто-то из давно просмотренного некоего фильма ужасов, – когда она бритвенным лезвием полосовала предплечье левой руки, любуясь проступающими каплями крови.
Ближе к девяти часам вечера Максим прислал ей эсэмэс с вопросом о самочувствии, на что она ответила, прикладывая дюжие усилия, чтобы грамотность текста не выдала ее состояния, что и сама не понимает.
Еще через час, опустошив наконец вторую бутылку, она провалилась в тревожный сон. На следующий день, в четверг, в школу не явилась. Как и в пятницу.
Вечер среды. За окном стемнело, дождевые крапинки барабанили по окнам. Максим, за ноутбуком сидя в социальной сети, начал беспокоиться за Леру, не появлявшуюся на своем аккаунте с прошлой ночи. Он отправил ей эсэмэс и, на его взгляд, получил вполне обоснованный ответ, ведь ее настроение и самочувствие будет зависеть от того, в порядке ли ее бабушка, останется ли она в живых.
Еще через пару часов, когда в правом конце нижней панели система отобразила 22:55, он попытался до нее дозвониться, но после четвертой безуспешной попытки отправил вторую эсэмэс с просьбой перезвонить сразу после прочтения. А в половине второго часа ночи, когда понял, что ответа теперь не стоит ждать как минимум до утра, лег спать.
Ему снилось, как они с Валерией стоят на самом краю крыши многоэтажного здания. Она, мысками ботинок упершись в бортик карниза, нависла над землей, полностью сокрытой туманом, а Максим удерживал ее за руки. Умеренный ветер раскачивал их тела и развевал густые волосы девушки, кончики которых щекотали юноше нос. Максим чувствовал легкость, блаженство, будто его сознание очистилось от всего скверного, ненужного, сохранив только самое приятное, лучшее. Но легкость в одно мгновение сменилась тревогой и безотчетным страхом, блаженство – ужасом, когда он вдруг осознал, что на самом деле держал Леру за руки только для того, чтобы отпустить ее, позволить упасть. Она обернулась, и в уголках ее глаз он увидел подступившие слезы, а во взгляде – невыносимую тоску и непонимание. Всхлипнув, она дрогнувшим голосом промолвила:
– Не отпускай меня.
А сзади послышался стук и шорох подошвы обуви. Кто-то подбегал к ним, и Максим хотел было увидеть его, но не успел оглянуться – его толкнули в спину. И вместе с девушкой они полетели вниз, в пропасть, рассекая туман. И все его существо охватило чувство неотвратимой гибели…
Когда Максим проснулся, на часах было без четверти семь утра. «Что же я вытворяю? – думалось ему. – Я не отпущу тебя. Никогда не отпущу».
И следующий час он лежал без сна, уставившись в потолок.
На занятия Максим пришел невыспавшимся, разбитым. На всех уроках был рассеянным, не мог сосредоточиться ни на речи учителей, ни на выполнении заданий. Одному из преподавателей пришлось даже трижды окликнуть его, прежде чем он отреагировал. Почти что без пауз прокручивая в голове увиденный сон, он старался не смотреть в сторону Лизы и все время думал о Лере, с каждым часом все больше за нее беспокоясь, пока, наконец, она не позвонила ему в одиннадцать, когда во время большой перемены он сидел на одном из подоконников в кабинете информатики. Говорила она сонным голосом, однако была рада слышать Максима, но попросила еще денек побыть одной и предупредила, что и на следующий день может не прийти в школу, поскольку ей не хочется никого видеть.