– Ну… хорошо. Пусть остается. Максим мальчик воспитанный, беспокоиться мне не о чем. Так ведь, Максим?
– Да, мэм, – наигранно деловито ответил он, выпрямившись.
– Что ж… ну и славно.
Разумеется, свое слово они не сдержали. Ближе к полуночи включив негромко музыку и закрыв дверь на щеколду, занялись петтингом.
Наутро же, кое-как заставив себя встать с постели, оделись, позавтракали и отправились в школу.
Остаток сентября и октябрь для них обоих прошли безынтересно, однообразно, меланхолично – тому поспособствовала и нагоняющая тоску погода, сереющее небо, чернеющие дороги, и – вполне закономерно, но так некстати – усложняющаяся учеба, и безответственное поведение Валерии, что выражалось в ее возобновившейся тяге к спиртному. Сомнений касательно последнего у Максима к третьей декаде второго осеннего месяца не оставалось: в один из понедельников девушка без предупреждений не явилась на занятия, как не явилась и во вторник, а в сообщениях объяснялась, будто бы снова простудилась. В среду же, не удовлетворенный таким объяснением, Максим, не поставив Валерию в известность, сразу после уроков заявился к ней домой.
На пороге поздоровавшись с пожилой женщиной, он после пригласительного жеста проследовал за ней внутрь. Разувшись и освободившись от ветровки, прошел в спальню девушки. Дверь оказалась незапертой, окно – распахнутым настежь, а сама Лера спала с натянутым до подбородка одеялом и свернувшись эмбрионом. Стараясь не разбудить ее, Максим медленно опустился на колени и заглянул под кровать, где, как и ожидал, обнаружил сваленные у самой стены пустые стеклянные бутылки. Их было три: одна, как он различил по видимой части этикетки, из-под Martini, две остальные – из-под пива. Вполне возможно, это лишь то, что ей удалось выпить только за вторник.
Тихо вздохнув, подросток поднялся, закрыл окно, прилег рядом с Лерой и ждал, когда она проснется. Ждать ему пришлось долго, а чтобы самому не уснуть, пришлось обратиться за помощью к карманному гаджету. И только через три четверти часа девушка раскрыла глаза, когда на часах было уже начало четвертого. Она не сразу поняла, в чем дело, в первые секунды мозг стирал разделяющую сон и явь полосу, но, когда сообразила, что рядом с ней лежит Максим, – охнула и села в постели. Одеяло сползло с ее тела, напоказ выставив темно-красный кружевной бюстгальтер.
– Макс! Ты что здесь делаешь?! – возмутилась она, насупив брови.
– Лежу. На тебя смотрю, – пожал он плечами, словно не понимая ее растерянности.
– Это я вижу. Но ты же должен быть сейчас в школе!
– Правда? – Он наигранно охнул, будто бы спохватившись. А затем как ни в чем не бывало: – А ты время-то видела? – Поднес к глазам спящей красавицы дисплей смартфона, насладился прочитанным в ее взгляде и мимике мимолетным изумлением и тоже сел. – Я сегодня был в школе. А тебя там разве не должно было быть?
Потупившись в простыню, она ответила, понизив тон:
– Я ведь сказала тебе, что болею.
– О! Вот я и пришел навестить тебя. Могу сбегать в аптеку принести лекарства. Какое лучше купить: Мартини, Джек Дэниелс, Кьянти Тоскана? Или, может, какой-нибудь абсент от кашля?
– Понятно… Ты увидел бутылки.
– Да, Лера, я их увидел, – сказал он твердо. – Но скажи мне, пожалуйста…
– Чш-ш-ш, говори тише! – прошипела Валерия, указывая пальцем на дверь.
– Скажи мне, – продолжил Максим уже вполголоса, – зачем тебе это понадобилось? Что вдруг стало не так? Бабушка ведь вернулась домой, с ней все в порядке. Тогда в чем проблема?
– Не знаю.
Она слезла с кровати и принялась одеваться, повернувшись к парню спиной.
– Не знаешь? – повторил тот, оценивая ее того же узора и цвета, что и бюстгальтер, трусики.
– Да, не знаю. Не могу объяснить, – говорила она раздраженно. – Мне просто вдруг стало плохо.
– А рассказать мне о том, что тебе плохо, ты не могла? Обязательно нужно было…
– Макс! – прервала его Лера, теперь повернувшись к нему лицом. На ней уже были домашние футболка и лосины.
– Что – Макс?! – вспылил он, спрыгнул с постели и вперил в нее недовольно-требовательный взгляд.
– Это все старое. Мне надоело – на-до-е-ло – жаловаться об этом. Я не могу себе позволить грузить тебя этим, поэтому и молчала. Я хочу сама с этим справиться. Я обязана сама с этим справиться.