что в этом такого пугающего? Но разве не стало бы вам страшно, если бы в одной из комнат загорелся свет, потекла вода из крана или включился телевизор, когда точно знаете, что в квартире нет никого, кроме вас? И лежу я, значит, в кровати – а мой режим сна-бодрствования, конечно же, нарушен – с включенным в спальне светом и почти не спускаю глаз с настенных часов, которые я периодически отлаживаю, чтобы они как можно точнее совпадали с московским временем. Разумеется, они могли отставать на несколько секунд, но это ерунда. И вот менее чем через десять секунд после того, как секундная стрелка отмерила три часа за полночь, в дверь застучали. Тук-тук-тук, тук-тук-тук – и так, дьявол подери, минуты четыре кряду. Четыре! И все это время – одним темпом, то есть монотонно. А утром, когда мы завтракали – то есть я, мама и папа, – я спросил, не слышали они в последние несколько ночей стук в дверь? Они спокойно ответили: крепко спали и ничего такого не слышали. Очередная ночь – и я так же, на сей раз отоспавшись после школьных занятий, валялся без сна и с включенным светом, только теперь чуть ли не на полную громкость слушал музыку в наушниках. Она меня неплохо так успокаивала, и в какой-то момент я уже находился на грани между сном и тогда еще очень недурной реальностью, я был уверен в том, что вот-вот-таки засну. Но проклятый стук приказал не расслабляться. «Мне слышится?» – спросил я тогда себя. Ведь мои уши были заткнуты наушниками с гремящей из динамиков музыкой, как я мог услышать что-то извне? Я понадеялся, что этот шум – просто часть новой композиции, которую я как раз впервые прослушивал, или проявление так называемого «синдрома взрывающейся головы», но, когда выдернул амбушюры из ушей, он не прекратился и умолк лишь через минуту-другую. Прекрасно зная, что до конца суток стук больше не повторится, я пересилил себя и все-таки лег спать – утром у меня была контрольная. Весь последующий день и вечер я обдумывал происходящее, и у меня нашлось два логичных объяснения. Первое: та женщина меня каким-то образом загипнотизировала или, прекрасно владея энэлпи, внушила мне какую-то дурь, а может, и то и другое. Этим можно было объяснить и то, что мои родители ни разу не слышали стука, и то, что я отчетливо различил его – именно услышал, а не то чтобы ощутил вибрации от ударов в дверь – даже сквозь долбящую прямо в ушные перепонки музыку. Второе объяснение: либо сама женщина, либо кто-то из ее приспешников разыгрывали меня, запугивали, чтобы потом я снова как бы случайно пересекся бы с ней и попросил помощи, за которую она, конечно же, потребовала бы кругленькую сумму. В первое мне верилось с трудом, а вот второе – почему бы и нет? Мошенников вокруг – что бактерий и паразитов на теле бездомного. И для того чтобы убедиться в своей правоте, я купил бейсбольную биту в магазине спортивных товаров. Потому что, знаете ли, если я прав, – такое положение дел меня совершенно не устраивало. А ночью, ближе к трем, встал рядом с входной дверью с битой наготове и заранее отворил замки. Я тогда не подумал о том, что люди, кем бы они ни были, могли быть вооружены ножами, травматами или еще чем, не думал и о последствиях – мне просто хотелось проучить их. Я ждал, ждал и ждал… стук раздался внезапно, я даже не услышал, чтобы кто-нибудь открывал дверь коридорной клетки, не услышал никаких шагов, у меня чуть сердце не выскочило через глотку. Посмотрел в глазок – темнота, хотя должны были сработать датчики движения и загореться свет. Махом распахнул дверь и замахнулся битой – не помню уже, хотел пригрозить или сразу вмазать, если бы увидел великовозрастных люмпенов, – но… за дверью никого не оказалось. Ни-ко-го. «Может, это соседи херней страдают?» – пришло мне в голову. Ведь в квартире напротив тогда жил наш с вами ровесник, который регулярно приводил домой шумные компании, пока мамка с папкой были на работе или уезжали на дачу. Он же в теории мог и отключать датчики движения, чтобы через глазок никого не было видно. Смысла в этом мало, но и парень не шибко-то блистал умом. Как бы то ни было, за дверью никого не было, я осмотрелся внимательно. А за долю секунды среагировать, вбежать в квартиру напротив и прикрыть за собой дверь чисто физически не под силу обыкновенному человеку. К слову, стоило мне шагнуть за порог, свет тут же загорелся. Тогда я обратно запер дверь и пошел к себе в комнату, но не дошел – остановился в коридоре как вкопанный, услышав, как щелкнула и затрещала, поворачиваясь, дверная ручка на двери родительской спальни, а затем и сама дверь начала медленно отворяться. Я надеялся, очень надеялся, что оттуда выйдет мама или отец. Но дверь плавно открылась наполовину и замерла, а из спальни никто не вышел. – Максим все еще смотрел на свечки, словно их огоньки транслировали запись пережитых им событий, которые он пересказал. Он тяжко вздохнул, как вздыхает человек, навсегда утратив нечто важное в своей жизни, и закончил свой рассказ. – Со следующей ночи этот ужасный стук в дверь не раздавался. Спустя четыре дня после этого мои родители погибли в автокатастрофе, а ту женщину я так больше ни разу нигде не встретил.