— Извини, я хотела успеть до твоего возвращения.
— Что успеть? Куда ты намылилась?
— К родителям.
Эд иронично фыркнул.
— Не многовато вещей взяла? Коза, ты, меня, конечно, и раньше убивала этим, но щас прям совсем перебор. Может, грузовик подогнать еще? Хотя… — он вдруг сбросил шутливый тон. — Погоди-ка. Они ж уехали?
— Уехали.
— И?
— Я думаю, нам надо сделать паузу, — выпалила я, внутренне сжимаясь под его взглядом.
— И нахрена она нам?
— Так будет правильно. Нам обоим надо во всем разобраться и решить, как быть дальше.
Громов зарычал, отошел к комоду.
— Я вообще щас ничего не понял! В чем разобраться? Что решить? Тебя в какой момент осенило-то?
— В тот момент, когда поняла, что ты не обязан быть со мной только из-за того, что было когда-то. Проблемы больше нет, ты свободен, если этого хочешь.
— Ты меня так послать решила? — он нахмурился сильнее.
— Нет… Но не хочу быть якорем.
— Катя, каким, нахер, якорем?!
Скулы на его лице заходили ходуном, демонстрируя мне раздражение, которое и без того легко считывалось.
— Я осложняю тебе выбор, — выдала я решительно и крепче перехватила ручку чемодана. — И мне это не нравится. Я слишком тебя люблю, чтобы ставить в такое положение.
— То положение, в которое ты ставишь меня сейчас, мне тоже, мягко говоря, не нравится.
— Я даю тебе шанс определиться. Обещаю спокойно принять любое твое решение.
— Ты мне объяснить можешь нормально, что за решение? А то я как-то не в курсе, что там должен решать.
Я тяжело вздохнула и снова села на чемодан, а пальцы начали дрожать, и пришлось сплести их, чтобы унять волнение.
— Я знаю, почему этот бой тебе особенно важен.
Громов сперва приоткрыл рот, потом захлопнул его и потер шею.
— Откуда? Леха проболтался?
— Сама догадалась.
— Ммм. И это настолько не вписывается в твою мораль, что ты из-за этого съехать решила?
Совершенно не понимая его сарказма, я уставилась на Громова и тупо моргала. Не верилось, что, зная о пережитой мной измене, он способен сейчас так легко об этом рассуждать. Но Эд не шутил, абсолютно серьезно не понимал, почему меня это задело.
— Громов, да любой нормальный человек так бы отреагировал! А ты чего ждал? Что я буду кивать и шампанское подносить?
— Ну, может не прям так... Но да, чего-то такого я ждал больше, чем истерики.
— Охренеть, — ошарашенно выдохнула я и встала, чувствуя, как начинаю звереть. — Нет, ты все-таки свинья. Мало того, что зажигал там у себя в клубе, так тебя даже совесть не мучает!
— Совесть меня мучает, просто...
— Да, я вижу, как она тебя мучает! Извелся весь, бедняга! А я еще думала о чем-то! Иди ты в задницу, Громов! И не рассказывай мне про совесть. Жене, вон, в уши лей, если она еще не просекла ничего.
— А Женя-то тут причем? — гаркнул он и загородил дверь.
— Можешь не заступаться больше. Делай, что хочешь! С Женей, с Дашей, Глашей — мне все равно. Дай пройти!
— Та-а-ак... — Эд сперва удивленно поднял брови, потом снова свел их и взял меня обеими руками за плечи. — А мы сейчас о чем говорили?
— Ты прикалываешься?! Закос под потерю памяти не пройдет. Убери руки и выпусти меня уже, я все равно уйду!
— Уйдешь, уйдешь. Когда ответишь, почему это мне бой так важен? О чем ты там догадалась?
— Громов!
— О чем? — повторил он тверже.
— Про тебя и эту...
— Твою мать... Так ты к Женьке ревнуешь что ли?
— Делать мне нечего больше, тебя ревновать. Пусти, говорю!
Я попыталась протиснуться мимо него в прихожую, но Эд выставил руку и вернул меня на место, шумно выдохнув, как будто с облегчением.
— Дай-ка, — он дернул чемодан, который я не собиралась ему отдавать, а потому пришлось выдрать у меня его. — Поехали.
— Куда?
— В клуб.
— Я не поеду туда! — я попыталась убрать от себя его руку, оттолкнула, но толк был такой же, как если бы пихнула бетонную стенку.
— Куда ты денешься!
Одним ловким движением Громов закинул меня на плечо и понес к выходу, игнорируя мои визги и ругательства.
— Поедешь и до конца там останешься. Ясно?
— Не останусь!
— Коза, не беси. Я и так на грани. Будешь ерепениться, привяжу к Сереге.
Холодные мурашки лихо напомнили этого его мордоворота, и желание брыкаться пропало. По тону Громова я поняла, что он и правда это сделает, чтобы удержать.
В клуб я входила со свинцовыми ногами и кишащей возмущениями грудью. А еще с непреодолимым желанием разбить половину бара об голову Эда.