Идти в общественное место в таком состоянии я не могла, поэтому выпалила:
— Встречаемся на углу возле кофейни через пять минут. Переночую сегодня у вас.
— Давай!
Отключив телефон, чтобы у Олега не было шанса мне дозвониться, если, конечно, он вообще захочет это сделать, я убрала аппарат в сумку и поспешила вперед.
Пронизывающий осенний ветер забирался под пальто и вынуждал дрожать от холода. Ладони окоченели, а перчатки я забыла в офисе, пришлось сунуть руки в маленькие кармашки и ускорить шаг. Витрины бессчетных магазинов и кафе ярко освещали тротуар, завлекая новых клиентов. Запах кофе и выпечки напоминал о том, что я не успела пообедать из-за проклятого отчета. Узкую улицу заполонили люди, спешащие с работы в подземку или бегущие на намеченную встречу, и никому не было дела до случайного прохожего рядом, так что приходилось быть начеку, не позволяя кому попало толкаться. Вереницы стоящих в пробке автомобилей издавали равномерный гул и подсвечивали фарами забитую дорогу. Изредка раздавался чей-нибудь резкий гудок, выражая негодование очередному нарушителю или хаму.
В условленном месте меня уже поджидал Игорь. Он широко улыбался и явно надеялся на такую же реакцию с моей стороны. Стало стыдно, что я решила сбежать от своих проблем к родным, которым и так почти не уделяла внимания. Они не должны видеть меня бьющейся в истерике. Я постаралась улыбнуться и обнялась с братом.
— Как дела? — спросил Игорь, ведя меня под руку к машине. — Что-то ты грустная, и глаза красные. На работе довели? Ты только скажи, и я мигом всех на место поставлю.
Он взъерошил волосы на моей макушке и легонько коснулся носа. Игорек всегда так делал, когда хотел поддержать меня. С детства между нами не было тайн, по крайней мере, с моей стороны. Я делилась с братом и радостями, и горестями, а он всегда выслушивал и помогал. К сожалению, родители так и не стали для меня людьми, которым можно доверять, но Игорь восполнял это с лихвой, и я просто обожала своего старшего брата.
— Да тут такое дело… — замялась я. — Давай потом об этом поговорим. Не на улице.
— Без проблем, — кивнул он, свернул к парковке, открыл машину и усадил меня в салон.
Пока тащились по пробкам, продираясь из центра на окраину, Игорь без конца болтал по телефону, обсуждая рабочие вопросы, а я радовалась тому, что он не пристает с задушевными разговорами. Мимо проплывали сверкающие многочисленными окнами высотки вперемешку с внушительными зданиями времен советской застройки. Скользя по ним взглядом, я подивилась тому, как многолика Москва, словно живой человек, в закоулках души которого притаились противоречия, время от времени раздирающие на части.
В голову опять полезли мысли о Шаровой и Олеге, я прикрыла глаза и постаралась отогнать их. Незаметно задремала, а проснулась, только когда Игорь тихонько потрепал по плечу:
— Лиска, вставай. Я заехал в магазин. Давай купим что-нибудь к ужину.
— Вы что, опять на сухом пайке сидите? — буркнула я, потянулась и зевнула, прикрыв рот ладошкой. — Так и не наняли никого готовить?
Брат отмахнулся:
— Отец на такое никогда не согласится. Как ты съехала, сам ковыряется. Я его стряпню ем каждый раз с опаской, поэтому стараюсь дома только завтракать, а обед и ужин перехватываю в городе.
— Ладно уж, — усмехнулась я, отстегивая ремень безопасности, — пошли. Запасемся на месяц вперед. Побалую вас роскошными блюдами, раз уж вышла такая оказия.
В супермаркете мы на пару набрали две тележки, расплатились, выкатили их на парковку, забили всякой всячиной внушительный багажник машины и довольные двинулись в сторону дома. Отец с братом жили в таунхаусе недалеко от МКАД, а я после истории с Андреем снимала квартиру-студию и не хотела возвращаться под крыло заботливого родителя.
Как только мы зашли в прихожую, тут же послышался брюзжащий бас отца:
— Наконец-то! Сколько можно тебя ждать?
Игорь закатил глаза и помог мне снять пальто, крикнув в ответ:
— Хватит бухтеть! Ты лучше погляди, кого я привез!
Послышались торопливые тяжелые шаги, и в конце коридоры показался отец. Его массивная высокая фигура заполнила весь проход, поношенные брюки, свитер с пятном на рукаве, отросшие волосы и темная щетина выдавали апатию и запущенность. Сердце сжалось от тоски и горечи.
— Лисенок! — задохнулся он от восторга, и его глаза заблестели. — Какая радость! Проходи скорее, дай я тебя обниму!
Отец быстро преодолел разделявшее нас расстояние и сжал меня в медвежьих объятиях.
— Привет, пап, — сдавленно отозвалась я, обнимая его в ответ. — Как ты? Кашель не беспокоит?