Настя была заботливо уложена на заднее сидение и пристёгнута ремнями безопасности. Она еще была без сознания, но щёки порозовели. Внешне от ранения не осталось и следа, даже рубца. Консуэла сказала, что регенерация — процесс длительный, беспокоить девочку не стоит, пускай себе лежит, восстанавливается. К тому же она потеряла много крови, а воссоздавать последнюю из ничего трудно и долго. Впрочем, как я подозревал, для среброволосого преград нет никаких, и если бы в граничных условиях желания я обозначит сроки, то Настя бы уже давно бегала. Но, чего не сделал — того не сделал.
— Возможно. — Черноволосое существо обернулось и тоже осмотрела закат, приложив к голове руку — совсем по-человечески. — Да, возможно, что-то будет. Хотя солнце тут совсем не при чём.
— Знаешь, Миш — задумчиво продолжила она, — не такие мы и безвольные, как считается.
Я кивнул. Интересное откровение. Четыре слова, но если уметь их правильно услышать, то можно вновь перевернуть свое мировоззрение. Сколько же тайн у Конторы? Однако насчёт последнего я как раз-таки догадывался.
— К чему ты это?
Она пожала плечами. Я не стал допытываться и продолжал погрузочные работы — сгрузил два последних гранатомета на пол между сидениями. Итого их в салоне пять штук. Вести и стрелять, конечно, не получится, но пусть хотя бы будут под рукой. Теперь я один, а значит, в тактике необходимы коррективы.
— Сдетонируют? — кивнул ангелу на них. Хранитель пожала плечами.
— Не знаю. Не должны. Если в лобовую не вмажешься, то нет.
Ага, с моими-то навыками вождения никуда и не вмазаться? Ладно, будем надеяться, обойдётся.
— То есть, ты не убьешь меня, если поступит такой приказ? Я правильно понял? — прямо спросил я. Она кивнула. Меня же понесло:
— То есть, чисто теоретически, и Люцифер мог пасть сам? Без приказа свыше?
По челу ангела пролетела черная тень.
— Миш, зачем тебе забивать голову тем, что тебя не касается?
— Интересно же! — воскликнул я, вешая очередную свою тупую улыбку. Эта мысль, умело подкинутая Эльвирой, занимала меня который день. — Для общего развития!
— Знания — это оружие, — вздохнула ангел. — А владеть некоторым оружием ты еще не готов.
— Понимаю. Но все-таки? — лукаво прищурившись, стрельнул я глазами в ответ на ее: «О, Господи, вырви мне язык, молю тебя!»
— Нет, не мог. — Снова вздох. — Долг для нас — прежде всего.
Я не был уверен, что она не врёт. Она лишь говорила то, что было оптимальным в данной ситуации. Ну, и на том спасибо. Хотя бы точно установил, что она меня не убьёт, а это уже много.
— И в спину не ударю, — поддержала мысль ангел. — До тех пор, пока ты мой клиент. Рад? Теперь будешь доверять?
Я сделал галантный реверанс
— С этой минуты, сеньора, и до конца дней! — затем как в лучших рыцарских романах взял ее ладонь и приложился к тыльной стороне губами. Мы рассмеялись. Напряжение, витавшее вокруг, наконец, спало.
— А где Элли? — родился в голове вопрос. — С самого пробуждения ее не наблюдаю.
— У себя. Позвали. На ковёр, — пренебрежительно откликнулось это существо с огромными черными глазами. И непонятно, то ли пренебрежение к Элли, то ли ко всему Метро. — Ты не думай, эта выдра выкрутится, она верткая!
Это точно. Вёрткая. Но дело не только в этом.
— Она списана. Как и ты, — произнёс я то, о чём давно думал. — Если ее убрать — придется списывать кого-то другого. Так, Консуэл?
Попытался поймать ее чувства… Ничего! Стена! Ангел лишь мило улыбнулась. Неужели я ошибся?
— Эта такая черта характера у тебя, с детства, Миш. Узнал новое, сделал выводы, и считаешь, что так и есть. А не думал, что всё намного сложнее?
Я почесал затылок. Думал. Но куда именно сложнее — пока не придумал.
— Вон, смотри, ещё рожок, — указала она в сторону «Мазды», рядом с которой распласталось на земле тело одного из «наследников» с рассеченной грудью. — В кармане брюк.
Я скривился. Обирать трупы?
— Не кривись, у тебя скоро каждый выстрел будет на счету. Ты ж не собираешься высвобождать спящую внутри силу? — она неожиданно стрельнула глазами, и я нервно сглотнул. Вот змеюка! А я по глупости природной считал врединой только демона! Ничего не ответив, подошел и брезгливо перевернул окоченевший уже труп, высвобождая из кармана драгоценный рожок. Как-то так само получилось, что психика преодолела барьер восприятия чужой смерти. Может это связано с тем, что сам я теперь убийца? Со всплеском инферно внутри мёртвые тела стали восприниматься просто как детали интерьера? Единственное, чего опасался, так это испачкаться: стираться ближайшие дни не представится возможным.