В такой ситуации у активных и деятельных людей возникает желание во что бы то ни стало доказать свою состоятельность, сыграть на равных «с этими жуликами», появляются азарт, недоверие, попытки разработать свою собственную хитрую стратегию выигрыша. Именно этим объясняется то, что вкладчики, потерявшие свои накопления (точнее, потенциальные баснословные прибыли), с еще большим азартом включаются в новую игру.
Малоимущие вкладчики, потерявшие после первого обвала акций свои сбережения, продолжают толпиться на Варшавке, 26 в надежде получить «компенсацию». Основную их часть составляют пенсионеры и инвалиды, к которым присоединяются те, кто продал собственное жилье, а также пострадавшие от пожара, похоронившие родственников, нуждающиеся в операции или не имеющие денег на проезд домой.
Они образуют отдельные очереди, записываются в разные списки, пишут заявления. К концу сентября 1994 года в компьютерных реестрах АО «МММ» значится около 90 тысяч заявлений, и каждый день поступает еще около тысячи. В очередях «льготников» и «чрезвычайщиков» царит неразбериха, заявления пропадают и пишутся по несколько раз, ходят слухи о том, что компенсации достанутся только «своим» («две-три старухи для отвода глаз, а остальные неизвестно кто»).
Быстро формируется еще одна группа — активисты. Их организаторы опираются в основном на пенсионеров, а также на женщин неопределенного возраста и мужчин неинтеллигентного вида. В начале августа 1994 года существует уже четыре союза, радеющих за интересы обманутых вкладчиков, проводятся огромные митинги у Белого Дома.
Активисты уповают на массовость: «Нас слишком много. Сама компания развалиться не должна, даже если это и пирамида. Государство не допустит, иначе вкладчики сметут сам Кремль». В действиях активистов ясно виден «шкурный» элемент: они надеются на первоочередные выплаты за старые акции, и эта надежда заставляет их соревноваться в сборе подписей и агитировать за Мавроди.
Однако их ожидает очередное разочарование: заработать на митингах и подписях не удается. А вот АО «МММ» получает от их деятельности существенную пользу: агрессия неудачников обращается не на Мавроди, а на государство.
Однако политическая деятельность активистов по защите Мавроди вовсе не была, как полагали некоторые наблюдатели, проявлением «слепой веры в вождя», которому люди были беззаветно преданы. Для тех, кто уже не рассчитывает на успех в игре, участие в пикетах и демонстрациях — лишь последний призрачный шанс вернуть свои деньги. Один из таких активистов заявляет: «Мне лишь бы деньги свои получить, а потом это «МММ» можно будет и взрывать» (июнь 1995).
Не дождавшись обещанного, участники митингов чувствуют себя разочарованными: «Все лето за Мавроди глотку драли, голодные стояли, а он нас опять кинул» (март 1995). Организованное движение обманутых вкладчиков, не добившись явного успеха, постепенно дробится на мелкие части и затухает.
Систематический анализ поведения и высказываний вкладчиков АО «МММ» свидетельствует о том, что стереотип «обманутого вкладчика» — не более чем очередной социальный миф. Нам почему-то гораздо приятнее считать себя и своих сограждан патологически доверчивыми идиотами, чем законченными жуликами.
Однако правда состоит в том, что среди «обманутых вкладчиков» если и были по-настоящему обманутые, то их было явное меньшинство. Остальные рассчитывали ловко обмануть друг друга, а когда это не удалось, ударились в привычную демагогию о «социальной справедливости» и «защите от произвола». Те же, кто действительно выиграл в этой игре, предпочитают этот факт не афишировать. И правильно делают: настоящий мошенник должен быть крайне осторожен в своих признаниях.
Жизнь «по понятиям»
Правовые установки и убеждения россиян, унаследованные от советской эпохи, причудливо переплетаются в их сознании с нравственными нормами патриархального общества.
Помимо резкого ухудшения уровня жизни многих россиян, одним из наиболее неприятных последствий реформ стал разгул преступности и беззакония. Повторяемые властями на протяжении последних пятнадцати лет заклинания о необходимости создать «правовое государство» и установить «диктатуру закона» находят очень тихий отклик в душе русского народа. Социологические исследования показывают, что российские граждане вообще не очень интересуются законом, предпочитая жить «по понятиям», то есть руководствоваться моралью. Поэтому развратник для них хуже вора, а взяткодатель лучше наркомана.