— Значит, опять удача, Лизон, — отозвался он резким веселым голосом и, даже не взглянув на своих будущих спутников, бросил через плечо: — Сюда, дамы и господа! — И, совсем загородив проход, стал сдирать со своего короткого сильного тела скрипящую куртку.
— Можно? — Темноглазая Лизон присела рядом с Петей.
От блестящих ее волос пахло крепкими сладкими духами.
Воротник замшевого пальто был небрежно приподнят и задевал краем розовую мочку уха с тяжелой золотой серьгой.
«Нет, не она», — сам не зная почему, решил Петя и с облегчением стал рассматривать наполнявших купе людей.
Макс и с ним двое мужчин, один лысоватый, другой в очках, усаживались напротив, оттеснив Василия Васильевича к самому окну, к желтой занавеске.
К Лизон подсела немолодая полная блондинка. Еще одна женщина, высокая и тонкая, в рыжем лисьем малахае, низко надвинутом на глаза, осталась стоять в дверях.
— Ася, садись, ну садись сюда, — зазывала ее блондинка.
— Садись, Ася! — крикнул тот, которого назвали Максом. — Займи свое место под солнцем.
— Под полкой, под полкой, — поправил Макса лысоватый.
— Вы иссякли, Пороховщиков, — оборвала Ася лысоватого и обратилась к Василию Васильевичу: — Извините нас, пожалуйста. У Фалеева, — она кивнула малахаем в сторону Макса, — сегодня день рождения.
— У Максика праздник! — взвизгнула блондинка.
— Примите наши поздравления, — словно в колокол ударил Василий Васильевич.
— Вот это да! — восхитилась Лизон.
Все рассмеялись.
— Вы стаканчики просили? — Проводница стала передавать в купе пустые чайные стаканы в подстаканниках.
Пете и Василию Васильевичу тоже всучили по стакану.
— Только не задерживайтесь, товарищи провожающие, — попросила проводница.
— Провожающие, не забудьте взять вещи отъезжающих, — сказал иссякший Пороховщиков.
Ася безнадежно махнула в его сторону рукой в тугой черной перчатке.
Хлопнуло шампанское.
— Меня не облейте, меня не облейте! — пищала блондинка.
— За мою женушку! — провозгласил Фалеев, чокнулся с Лизон, а за ним все остальные потянулись чокаться.
Сделалось душно, шумно и тесно.
— А кто шоколад увел, господа? — допытывался Фалеев. — Было же три плитки.
— Шоколад съела Ася! — выкрикнул Пороховщиков.
— Боже мой, — вздохнула Ася.
Пороховщиков вдруг выхватил стакан у молчаливого мужчины в очках, вытянул вперед обе руки и так замер, закрыв глаза. Все стихли и с веселым удивлением смотрели на него.
— За Асю!.. — сказал Пороховщиков, не открывая глаз. — За Асю, которую я очень люблю. — И выпил оба стакана один за другим.
— Браво! — сказал Фалеев.
Блондинка визгливо смеялась.
— Это лучшая ваша шутка, Пороховщиков, — грустно произнесла Ася. — Лучшая ваша шутка. Самая лучшая. Поздравляю.
«Нет, и это не она, — подумал Петя про Асю. — Ее тут вообще нет».
Из-за Асиного плеча возникло испуганное лицо проводницы.
— Ну что ж вы, товарищи, радио не слышите?
Гости Фалеева неловко затолкались в купе.
— Где моя сумочка, Лизон? Сумочка моя где? — верещала блондинка.
— Отправляем!!! — донесся отчаянный крик проводницы.
Компания затопотала по вагону.
Фалеев раздвинул желтые занавески — и вот они, провожающие, в раме окна, как на групповом снимке.
Поезд дернулся, и гости стали уплывать за раму, что-то крича и размахивая руками. Одна Лизон некоторое время еще бежала по перрону, посылая воздушные поцелуи. Но вскоре и она отстала.
Состав набирал ход. Фалеев поправил занавеску и сел рядом с Василием Васильевичем.
— Вот за границей, — сказал Фалеев, — все экспрессы идут абсолютно бесшумно. А у нас… Такое впечатление, что под вагон пустое ведро подвешивают, как под телегу.
Василий Васильевич усмехнулся.
— Нет, серьезно. Вы послушайте! — и Фалеев выставил перед соседями крепкий указательный палец, требуя тишины.
Под вагоном что-то утробно погромыхивало.
— Действительно, похоже, — согласился Василий Васильевич.
— Нет, очень, очень похоже на ведро, — горячо поддержал Фалеева Петя. — Я раньше не замечал.
— А ведь мы с вами знакомы, — Фалеев в упор разглядывал Василия Васильевича. — Вы Бучинский?
— Совершенно верно.
— Вы меня должны вспомнить: Максим Фалеев. Я был на режиссерской практике у… — Фалеев назвал фамилию маститого кинорежиссера. — Фильм «Битва». Вы тогда ставили там конные стычки.
Густые пегие брови старика взлетели на лоб, затем спрыгнули к длинной переносице, стянув лоб глубокой поперечной морщиной, и медленно расползлись по местам.