Вон как трясётся. Наслышан, значит…
— А этот? — я жую, аж жмурясь от удовольствия, и киваю на потрясённо потеющего в уголке за нашими спинами механика.
— Кто?! — Брезгливый оборот. — Ах, этот… — Вилле разочарованно отворачивается от мозгляка. — Да так, медь, блохастая мелочь. На судне был стармехом. Подобрал где-то…
— А он не…?
— Кто, он?! Да нет…, он не пробовал. Этот кашалот больше по рыбе и макаронам. Не брезгуй. Те, что жрали, почти все наверху. Не хер им тут ошиваться. А те, которые были здесь… — ну, тех ты «познакомил» с собой первыми. Там, на водозаборе…
Я киваю согласно. Познакомил. Чего уж теперь…
— Повторим, а? — Он предлагающе держит над стаканами бутылку. Мы словно алкаши в парке на лавочке, и как-то всё это… чудно, что ли? Как в дни бесшабашной молодости…
— А давай, ну его всё на хер! Да чё, теряем что-то?!
Пожалуй, я никогда ещё не глотал дорогие напитки так, будто выполз из Сахары.
А вообще забирает нешуточно. Тайфун вон тоже, — порозовел. А то куда бледнее меня был…
В любой попойке есть минута торжественного молчания. Как дань уважения к поглощаемому пойлу. Даже к презренному и горькому, как хина, "Агдаму"…
Мы ненадолго задумались, пуская дым в пол и опершись локтями на колени…
— Слышь…, а достопочтимый ты чёрт Вилленсон, какого дьявола ты сюда вообще припёрся?
…Хорошо, мать его так! Кажется, нет ведь большой беды в том, что я незадолго до последней черты почти напился? Надеюсь, мои об этом так и не узнают…
— Хм… Зачем? Спроси чего полегче.
Я недоумённо воззрился на него:
— То есть как это?
— Ну…, а куда ещё мне нужно было собирать чемоданы? Не в Сибирь же? Не на Колыму? Странные ты вопросы тут задаёшь…
— А что, самое место… Раз уж я занял это… Нет, ну по большому счёту нам на Колыме сейчас обоим самое место. Что, не так?
— Так, не спорю… Меньше яду по миру растекалось бы. Там сейчас морозы под семьдесят, замерзало б всё, что из нас течёт…
Я качаю головою. Сказано верно, лучше мне и не смочь…
— Ну хорошо. А на что ты рассчитывал, когда пёрся сюда с такими планами? Тебе что, мало просто сидеть тихо?
— Тихо?! А это как? Ты сам-то давно тихо сидишь? — Если верить его роже, он был изумлён и возмущён. Вполне справедливо.
— Ну, не будем о грустном… Мне уже черти перед сном задницу подтирают, поскольку сам не всегда в состоянии. Того и гляди, в тазу притопят, когда моют… А ты? Жипть быб да жипть! — о, едрёна коч-черыжж-жка… Мой язык начинает выделывать какие-то кренделя… Ай да Тайфун… Напоил, сволочь, напоследок…
— И вообще, как ты попал сюда, отморозок? Всё вот это, — я обвёл рукой наш "банкетный зал", — оно ведь просто так не прописано нигде. Ни в туристических справочниках, ни в путеводителях. Про порт я догадываюсь. Простые экскурсанты приехали на юг поглазеть на море, на девок, да и застряли в подземелье до лучших времён. Знакомо. А вот про это поведай дяде Змею, что ли?
Тот, как холоп от похвалы князя, довольно растянул пасть:
— Ха! Да был тут у меня в команде один… «Бывший». Жаль, помер…
Я примерно представлял, как отошёл в мир иной товарищ переставший быть нужным Вилле. А он продолжал:
— Я прицепил его ещё в Москве. И таскал за собой, как дурак арбуз, всю дорогу. Последние два месяца. Так он всё знал про эти вот «скрынки». Бывал и здесь, и возле Красной Поляны, и даже под Алтаем. Там ведь наши «кукушки» все главные и сидели. В курсе ж? — Он посмотрел на меня смеющимися глазами. — Всё, баста ля комедия. Отсидели своё.
— Как так? Вылезли, что ли?
Вилле выпустил колечко и загадочно помотал головой:
— Неа… Брак там, говорят, был. В конструкциях. Скорее всего, привалило.
Я не мог ему не верить. Такие, как этот шалопай, всегда знают что-то такое, чего не знают окружающие, но о чём благоразумно молчат.
— И всё это тебе тот муходой поведал? Кто он там…
— Ага, он. Он же из Спецстроя России, в комиссиях по строительству и контролю за содержанием спец-объектов ошивался. При Грачёве ещё начинал. Потом турнули. Скорее, даже сам сбежал от греха. Обещали вообще закопать, если вякать где начнёт. Как говорил, — за то, что много рот разевал. Он докладных и замечаний настрочил там по Алтаю — мама бы прослезилась. А те ж, в Министерстве, разворовали ещё при строительстве половину… Он тоже не дурак, понятное дело, — наворовал. Но больше по мелочи, и не там, где нельзя. А министры со товарищи грабили стройку не стесняясь, а Боре — тому по фигу всё было. Он же ж тоже занят был, но на более масштабном поприще. Да и в хорах попеть успеть надо было, с ложками потанцевать… Всё ж тоже — "до сэбэ". Вот и выплакал теперь их Лимпопо. Читай — как только "дали воду", они и… На позывные ни отсюда, ни из Новоросса не вышли. Мы шутки ради пробовали, подразнить хотели. А потом поняли. Когда я программу наладил. Со спутника видно, что район реальных затоплений гораздо шире, чем все до этого предполагали. Карта прогнозов врала. Вот тут, я думаю, и сыграла "министерская шутка". Бункер новый, он способен держать столб воды в двести пятьдесят метров, и при этом не протекать. А там… Вероятнее всего, там вместо спецсоставов рубероид поверх хлипкого бетона клеили… Уверен, там сейчас подводные галереи покруче, чем те, по которым сюда прибыл ты. Рыбы говорить не умеют, — он осклабился, — а им уж не до нас тогда было. Они теперь, как коронованные раки: глубоко и в модной норке.
— Мдя… Строить надо хорошо, а не абы как…
— Так Решетов это им и говорил! А ему — кулак под нос, и: "Не твоего ума дело, понял?". Так что мужик драпанул, аж пятки засверкали. Работал потом в ГипроНИИ вонючем. Проектировщиком. Там мне его Калач и нашёл. Сосватал. Ты ж Калача помнишь?
Я раздражённо засопел. Само упоминание о дружке Тайфуна вызывало у меня изжогу:
— Я так понимаю, — "царствие ему небесное"?
— Ну, можно и так. Я его сюда спустил. С передовой группой. Шакал в гнезде орла — не житель. Что умелец по нашей части — не спорю. Но зануда, гад! Никогда б не подумал, насколько может опротиветь собственный дружок, когда с ним рядом сутками напролёт. Он бы мне всю кровь живым выпил со временем. Я б его вскоре и сам бы прихлопнул. А так — вроде судьба его такая… Правда, задачу свою они для меня выполнили. А заодно я и от него избавился. Терпеть не могу вечно недовольных нытиков…
— А сюда как попали? Не с хлебом-солью же вас тут принимали?
— Почти, — Тайфун потянулся за консервами. Полез туда было пальцами, потом передумал. Очевидно, врождённое чистоплюйство возобладало над пьяненьким голодом. Он пошарил глазами вокруг на предмет того, чем бы выхватить кусочек, не нашёл ничего подходящего, оставил в покое банку, зажав её в ладонях, и продолжил:
— Мы и с ними на связь ещё из порта вышли. — Я кивнул. Понятное дело, дальше можно не продолжать.
— Небось, наплели, что с генералитетом прибудете, что вопрос обороны державы — на первом месте?
— Ну, а когда у нас было иначе, скажи? Всё по сценарию, ты ж знаешь… Война — прежде всего! — Вилле зло сплюнул. — Вот на этом здесь и купились. Нет, чтобы на хрен нас послать, так открыли и козыряли. Правда, я положил здесь своих полсотни. Но дело того стоило. Потом уж насобирал ещё всякого дерьма по округе. Эх! — Скрипнул зубами. — А ведь здесь, прямо за вон той стеной, — Резерв.
Ткнув пальцем куда-то себе за спину, он припал к банке ртом. Что-то там большое и красное вытряс себе в рот и зажмурился от удовольствия. Боец, спокойно жрущий перед последним боем, — мечта любого командования.
— Там тебе всё, — и консерва, и мансерва с приплясом. И всё-всё полезное, что родина наша прямо нам с тобою благоразумно приготовила. Да только прийти взять и раздать некому.
— Кто ж ожидал такого? Готовили ж на случай войны среднего размаха, а не полной задницы. А ты прихапал — и рад. Ты что, — всерьёз тут вознамерился царствовать, порядок свой, «законы» устанавливать?
Вилле, продолжая пережёвывать, утвердительно качнул головой и прошамкал с полным ртом:
— А что? Есть какая-то альтернатива этой вселенской скуке? Ты посмотри вокруг! Тоска! Грязь, вонь, серость… Вот ты, Гюрза, чем ты тут занимался? Коз разводил?