— Обо всем ты подумал, Альберт!
— Не я, Джон. Не я, а организация.
В ночной тишине они услышали гудок приближающегося поезда.
— А вот и наш голубчик, — сказал Конноли.
Брэдли хранил молчание.
— Точно по расписанию. Удивительно, даже эти тупицы приучаются к точности, — усмехнулся Конноли. — Когда впервые паровозы повели черномазые, поезда опаздывали часа на два, на три.
— Они поддаются дрессировке, — отметил Брэдли.
— Если долго и упорно вколачивать что-нибудь им в башку, то в конце концов до них начинает доходить.
Скоро они увидели прожектор локомотива, потом донесся перестук колес. Они вышли из машины.
— Джон, значит, тебе все ясно? — спросил Конноли.
— Как божий день.
— Хорошо. Двинули.
Когда они уже стояли на платформе, Брэдли поинтересовался:
— А если не удастся передать Эразмуса в Султан-Хамуде?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, например, его может не оказаться в этом поезде.
— Он там, — нетерпеливо заверил его Конноли. — Он сел на поезд в Момбасе. Надо быть безумцем, чтобы сойти с поезда среди ночи в незнакомой африканской стране. Так вот… Он в этом поезде, и наша задача — передать его в надежные руки в Султан-Хамуде.
— А если все-таки сорвется? — упорствовал Брэдли. — Представь только, вдруг не получится?
Конноли взглянул на него, но в полутьме ему не удалось разглядеть лица Брэдли. Он сказал:
— Все сделаем, во что бы то ни стало!
Поезд медленно катился вдоль платформы.
— Вагоны первого класса в хвосте, — объяснил Конноли, направляясь вместе с Брэдли навстречу составу.
— Тысяча триста семьдесят четвертый, — прочитал Брэдли номер одного из вагонов, когда поезд остановился.
— А вот и тысяча сто двадцать седьмой, — сказал Конноли. — Это наш.
Шагая вдоль вагона, он рассматривал вывешенные в каждом окне карточки с именами пассажиров. Наружные огни вагонов первого класса светили слабо, но все-таки можно было разобрать написанные на карточках фамилии. У одного окна он остановился и постучал пальцем по карточке.
— Вагон тысяча сто двадцать седьмой, пятое купе, — прочел он. — Мистер Питер Хоммингз. Так из Момбасы и сообщили. — Он повернулся к Брэдли: — Пошли. Пора приниматься за дело.
Они влезли в вагон и зашагали по коридору к пятому купе. В этот момент поезд тронулся. Конноли вытащил пистолет из кобуры, оглянулся и, удостоверившись, что коридор пуст, резко постучал два раза в дверь.
Они услышали какое-то ворчание в купе, и чей-то голос спросил:
— Кто там?
— Билеты, — приглушенно, но вполне внятно сказал Конноли.
В купе все стихло.
— Черт побери, спать вы нам не даете! — услышали они тот же голос.
Акцент был явно южноафриканский, и Конноли с Брэдли быстро переглянулись. При звуке открываемого замка они радостно улыбнулись. Конноли рывком открыл дверь и ворвался в купе. Брэдли быстро последовал за ним и запер дверь.
В купе было темно.
Инспектор Эдвард Вайгуру из кенийского Управления безопасности сидел, скрючившись, в старом «фольксвагене» на стоянке у станции Султан-Хамуд. В таком положении он пребывал уже почти час. Он ждал и от нечего делать следил за перемещением луны в ясном ночном небе. Сначала ее скрывали ветви акации, под которой он поставил «фольксваген». Но теперь со своего места он мог видеть яркий полудиск.
В приемнике раздался треск, сквозь который прорвался голос начальника:
— Вэмбе, отвечайте, Вэмбе!
Вэмбе — кодовая кличка Вайгуру.
— Вэмбе слушает, говорите, шеф.
— Подозреваемый едет от взлетно-посадочной полосы по направлению к станции. Он один в машине. Действуйте по плану. Повторяю, действуйте по плану.
— Вас понял. О прибытии извещу. Конец.
Инспектор Вайгуру откинулся на спинку сиденья и снова принялся ждать. Он видел свет в будке начальника станции и даже мог различить фигуру самого начальника — очевидно, дремлющего над столом.
В отдалении послышался шум приближающегося поезда. Вайгуру поднес ко рту микрофон.
— Вэмбе вызывает шефа, Вэмбе вызывает шефа, — заговорил он нараспев. — Как слышите?
— Вас слышу. Говорите.
— Поезд приближается к станции. Будет минут через пять. Подозреваемого пока нет.
— Вэмбе, вас понял. Глядите в оба.
— Вас понял. Конец.
Вайгуру посмотрел на часы, а потом на расчищенную от травы площадку вдоль путей, служившую платформой. К границе станции подъехал автомобиль и остановился. Водитель выключил дальний свет, затем подфарники, открыл дверцу и вылез из кабины. В ней зажегся свет. Вайгуру схватил микрофон.
— Вэмбе вызывает шефа, Вэмбе вызывает шефа, — ровно и спокойно произнес он.
— Шеф — Вэмбе. Вас слышу.
— Подозреваемый только что приехал. Поставил машину метрах в сорока от будки начальника станции. Вылез из машины и медленно идет вдоль путей. Глядит на часы… Возвращается к машине… Нет, повернулся — снова идет к будке начальника станции. Вижу прожектор прибывающего поезда… Вижу сам поезд. Подозреваемый идет к рельсам… Поезд замедляет ход… Начальник станции вышел из будки встречать поезд. Агенты Роно и Олуок подходят к машине подозреваемого… Поезд остановился. Подозреваемый как будто… да, так и есть… разглядывает карточки в окнах вагонов. Агенты Роно и Олуок забрались в машину подозреваемого. Подозреваемый остановился около одного из вагонов… поднимается в вагон. Сейчас подозреваемый в вагоне. Минутку… Ничего не вижу… Паровоз разводит пары… гудок… поезд трогается. Ага, вот подозреваемый спрыгивает с поезда. Идет рядом с составом. Подозреваемый один на платформе, повторяю, подозреваемый один… Больше никто не сошел… Повторяю, подозреваемый один. Никто не сошел… Шеф, как слышите? Больше никто не сошел!
— Вэмбе, вас слышу, — ответил начальник управления. — Действуйте по плану. Ясно?
— Ясно, ясно… Подозреваемый возвращается к своей машине. Остановился! Должно быть, заметил Роно и Олуока. Господи, повернул в мою сторону… У него пистолет…
Вайгуру сунул руку за пазуху и, достав пистолет, выпрыгнул из «фольксвагена». Ночь была светлая, и лицо подозреваемого белело в лунном свете. Вайгуру услышал голос Роно:
— Ни с места — стрелять буду!
В этот момент подозреваемый увидел Вайгуру, и на лице его отразился страх: он понял, что попал в западню.
— Бросай оружие! — крикнул Вайгуру.
В следующий миг белый будто повис над землей, точно цепляясь руками за ночной воздух, и тело его выгнулось назад. За первым пистолетным выстрелом последовал еще один. Белый медленно опустился на колени и рухнул ничком. Вайгуру подбежал к нему, выбил пистолет из откинутой в сторону руки, не спеша нагнулся и перевернул лежавшего на спину. Подошли Роно и Олуок. Белый еще дышал, но был без сознания. Через несколько секунд он скончался.
Вайгуру выпрямился и поймал виноватый взгляд Роно.
— Тебе же известны инструкции, — сказал он. — Его надо было брать живым.
— Это по плану, — заметил Роно. — Но все пошло иначе, инспектор. У него был пистолет, он целился в вас и мог убить…
Вайгуру посмотрел на собственный пистолет, еще зажатый в руке, как бы давая понять, что и сам сумел бы постоять за себя. Потом сунул пистолет в кобуру и, вернувшись к «фольксвагену», взял микрофон.
— Вэмбе вызывает шефа, Вэмбе вызывает шефа. Как слышите?
— Говорите, Вэмбе. Что там у вас, черт подери, происходит? Что случилось?
— Агент Роно только что застрелил подозреваемого, — сказал инспектор Вайгуру.
17
В спальне Проныры зазвонил телефон. Он подошел к аппарату и поднял трубку, надеясь, что, кто бы ни звонил, разговор будет коротким. Ему надо быть на вокзале до прихода поезда.
— Нельсон Наэта.
— Проныра, это Лора, — услышал он. — Звоню, чтобы извиниться.
— За что?
— За вчерашнее.
— Пустяки, Лора. Чего обо мне только не говорят, и иногда даже правду.