Для воздействия на нее достаточно было генерировать звуки, любые беспорядочные звуки, нисколько не заботясь об их музыкальности, — смоделировать лавину звуков высокой частоты, записать их на магнитофонную ленту и затем воспроизводить их, излучать в пространство через мощный усилитель.
Работа требовала терпения и упорства. Все время приходилось ломать голову над тем, как приладить к уцелевшей аппаратуре случайные детали.
Однажды он в очередной раз отправился к развалинам собора Парижской Богоматери, — там, среди останков больших органов, он собирал детали, которых ему не хватало.
Орган лежал в нефе. Чтобы отыскать хоть что-нибудь подходящее, приходилось перерывать горы обломков.
Уже насобирав проржавелых железок, Давид заметил, что вслед за ним в собор пришла и Забела. Девушка ела ягоды, которые нарвала с кустов, растущих среди развалин. Она набила ими полный рот.
Давида это шокировало. Он встал с неприязненной гримасой на лице. Он ничего не мог с собой поделать.
— В церковь не входят как на мельницу, — сказал он. — Даже в том случае, если эта церковь ничего для вас не значит.
Лицо Забелы залилось краской.
— Вы хотите сказать, я тоже должна делать тот жест, который делаете вы каждый раз, когда входите сюда?
— Ты не обязана это делать. Ты можешь совершенно спокойно оставаться снаружи.
— Я только хотела посмотреть, что здесь есть.
— Ну, что ж, смотри…
Она сделала несколько шагов, спотыкаясь об обломки, и остановилась перед разбитой статуей Христа, выполненной в натуральную величину. Она протянула руку.
— Этого человека прибили к кресту люди, подобные вам…? — спросила она, не скрывая удивления. — Почему?
Давид усмехнулся.
— Этот человек взял на себя все людские грехи. Включая твои грехи и грехи всех ваших соотечественников, детка.
— Это был ваш Бог?
— Он был похож на Бога.
— Он был сильнее машунги?
— О-о-о! Конечно.
— Тогда почему же он не заступился?
Давид не ответил. Ему действительно нечего было сказать.
Он взял мешок с деталями и вышел из церкви.
Глава 20
Время в бункере тянулось медленно. День проходил за днем. Ничто не нарушало привычного ритма работы, и спустя неделю электронный орган был готов к испытаниям.
Все было отлажено и настроено. Оставалось только расставить микрофоны и динамики вокруг машунги. Давид выполнил эту опасную работу в одиночку, соблюдая все меры предосторожности.
В защитной каске он уже не опасался нападения йури, но для энергетических существ он все равно был уязвим. Во всяком случае, надо было оставаться настороже.
Он подошел к энергетической массе — достаточно близко того, чтоб можно было расставить приборы, и в то же время держась на достаточном удалении от нее, чтобы вовремя заметить выбросы энергетических стрел и успеть увернуться.
Расставив приборы, Давид вернулся в бункер, включил генератор и стал записывать на магнитную ленту ультразвук с nepeoбoрудованного органа.
— Почему-то ничего не слышно, — удивилась Забела, наблюдая как он играет на инструменте.
Давид встал и подключил магнитофон к одному из радиопередатчиков.
— Я тоже ничего не слышу, — Но кое-кто это услышит.
— Кто?
— Ваши всемогущие боги.
Он махнул рукой в направлении машунги. Забела, кажется, удивилась.
— Зачем вы это делаете?
— А это, детка, я скажу позже… если эта штука сработает.
Он посмотрел на пол, увидел у ног Забелы мертвую собаку, и его передернуло от отвращения. Это был маленький спаниель. Рыжая шерстка собаки была перепачкана кровью. Давид нахмурился.
— Зачем ты ее убила?
Забела в недоумении посмотрела на него.
— Но… мне же нужно что-то есть.
— Разве нельзя было убить что-нибудь другое?
— Собака — животное, а животное едят, тем более что это опасное и жестокое животное.
Это заявление развеселило Давида.
— Собака всегда была лучшим другом человека. Вы кинули собак на произвол судьбы, и не их вина, что они стали тем, чем стали. Ух! Как вы отвратительны!
— Но, Давид, собака ест птиц, птицы едят насекомых, а насекомые…
— А вы начинаете этот процесс — едите собак. Да, принцип не новый. Не вы его придумали. Чтобы сохранить свою жизнь, надо взять чужую. Но у меня тоже есть свои принципы. И мне очень не нравится, когда убивают собак.
Забела покорно склонила голову.
— Хорошо, Давид, я больше никогда не буду их убивать.