Когда он заявил, что хочет уйти из деревни, и ему назначили выплаты, мама всю ночь проплакала. И всхлипывала всякий раз, когда он уходил на заработки. А я страшно злилась и завидовала. Все шесть лет, пока он пахал, как проклятый. Я злилась, что он опять круче меня. И завидовала тому, что он знает, чего хочет, что ему надо.
Я просто жила – и росла вместе с Холреном и Гийей.
Мы не всегда были вместе. Гийя исчезал на всё лето – помогал тётке на пасеке. У Холрена бабка болела, он за ней ухаживал до самой её смерти. Иногда мы месяцами не видели друг друга. А потом встречались – и как не было разлуки! Вместе гуляли, болтали до утра, играли и пели. И подшучивали над скучным Емъеком, который либо работал, либо спал.
Только когда он стал приходить от старой Ру весь окровавленный, а его кожа постепенно покрывалась паспортными татуировками, я поняла – по-настоящему поняла, головой – что скоро он уйдёт совсем. А я останусь.
И ничего не изменить. Мой старший братик, такой непохожий на меня, такой странный и такой привычный, уйдёт и может быть, никогда не вернётся! Может быть, пришлёт весточку или подарок. Или нет.
А ещё, если какая-нибудь женщина родит от него ребёнка, мы получим письмо – как проходила беременность и роды, как здоровье ребёнка. Сёстрам и братьям такое сообщают.
Об этом рассказывали в школе. Но одно дело – слышать на уроке, когда жарко и скучно, про наследные правки, дурную кровь и линии родства. И совсем другое – видеть на коже свежие татуировки. И пустое место, оставленное специально в расчёте на тебя… Ведь если у меня родятся дети, то Емъеку должны будут набить новую метку!
Я тогда поняла, что сделаю. Как докажу Емъеку, что я тоже что-то могу. А главное, как заставлю его помнить обо мне, о нас, обо всех Солёных Колодцах – где бы он ни бродил!
Всё просто: я буду рожать детей. Конечно, здоровых, красивых, классных. И посылать правки во все стороны света. Даже если Емъек сам не захочет, и его правая рука останется пустой, на левой будут появляться полосы и треугольники. Так что он не сможет не проведать свою трудолюбивую сеструню!
Начав думать об этом, с каждым днём я убеждалась, как это правильно. И вообще выгодно со всех сторон. Мы с Емъеком оба крепкие. Он сумел выплатить долг деревне – и теперь обойдёт весь мир. А я буду вынашивать и рожать детей. Тоже испытание не для каждой. Но я справлюсь!
Может, кто-то и боится, не хочет рисковать и терпеть боль, но меня этим не напугаешь. И роды я видела, и беременным помогала, и с младенцами умею обращаться.
Была у меня сумасшедшая мысль, что первый ребёнок не захочет, чтоб его мама завела кого-то ещё. Или второй. Всегда спрашивают. «Хочешь братика или сестричку?» И ещё объясняют, что многое изменится, что мама будет занята, и надо будет ей помогать… Конечно, был вариант, чтобы родить и отдать другой семье, но я не собиралась припахивать кого-то ещё! Сама справлюсь.
Но как быть, если она или он не захочет? Я такого не встречала, но ведь может быть! Помню, как меня спрашивала мама, и я согласилась, и потом была очень рада Жуку. Но может получиться иначе…
Зато о помощи можно не волноваться. Холрен и Гийя, услышав о моём плане, оба обрадовались. Опекуны из них хоть куда! Гийя лучше всех ладит с детьми, помогает учителям и весь прошлый год вёл природоведение у младшего круга. А Холрен так и вовсе знаток: ему было двенадцать, когда умер его опекун Дармин. И Холрен помогал маме с сестрой, даже приглашать никого не стали.
Холрен и Гийя, Гийя и Холрен… Оставалась одна проблема, и с ней разобраться никак не получалось. От кого будет мой первый ребёнок?
Они оба подходили. Оба не состояли со мной ни в близком, ни в дальнем родстве.
Дед Гийи, кровельщик Шамф, пришёл аж с берегов Закатного моря, да так у нас и осел. Потом его дочь с детьми переехала к нему из Болотных Светлячков. Гийя тогда был совсем маленький.
Мы с ним познакомились на новоселье. Никогда не забуду: хорошенький раскосый мальчик с огромной шапкой волос, которые мне так понравились, что я не удержалась – и погладила. И захохотала, а он засмеялся в ответ.
Холрен родился у нас, но многие его предки были с севера. Он и выглядит как северянин – светло-кофейная кожа и зелёные глаза, ни у кого в округе таких нет.