С: А с учёбой у неё как?
В: Это же Инкрис! Как у неё может быть с учёбой?
А: Придумал?
С: Сдаюсь! Жук, у тебя ничего нет? Тогда мы сдаёмся.
А: Чёрные полоски у зебры.
С: Как я мог забыть?!
А: И ещё смола.
С: С вами как с ровнями! Давай ещё.
В: А можно я? Белый.
А: Я его тоже хотела.
Ж: Белые полоски у зебры!
А: Яичная скорлупа.
В: Вот правильно, так его!
С: Бумага.
А: Молоко!
С: Белые цапли и все белые птицы.
А: Белые кошки и все белые звери!
С: Рис.
В: Белая фасоль.
Ж: А можно я! Можно, я! Взбитые белки с сахаром!
С: Да, вкуснотища! Это называется крем-безе.
А: Крем, значит, больше никакой нельзя? Тогда соль!
С: Сахар!
В: Мякоть кокоса!
С: Редис и все белые корешки!
В: Миндаль внутри и все орехи!
С: Шампиньоны и все грибы!
А: Белый мрамор!
С: Сыр!
А: Лунный камень!
С: И сметана!
В: Кость.
А: Точно!
С: Зубы!
В: Белки глаз!
С: Известь!
В: Мел!
А: Нельзя! Это же одно и то же!
Ж: С чем?
А: С известью!
В: Правда?
А: Мы же в одном круге учимся! Как можно этого не знать?!
В: Извини…
А: Одно делают из другого! Известь из мела!
С: Серьёзно? Я уж и забыл…
А: Тыквенные семечки!
С: Ерга! Древесина ерги – ну, из которой ложки вырезают.
В: А все белые звери были?
Ж: Ага… Ой, что я вспомнил…
В: Тогда белое брюхо рыб.
Ж: Белые киты из Закатного моря!
С: Это тебе брат рассказывал?
А: Сурри, а ты никогда не хотел странствовать, как Емъек?
С: Быть потным, пыльным и шляться по чужим людям? Вот уж удовольствие! Не, мне и так нравится.
В: Тебя тётушка Айгань не отпустит!
С: Я сам себя не отпущу.
А: Ты ему завидуешь! Что он странствует, видит мир, а ты на одном месте всю жизнь просидишь!
С: Да чему тут завидовать? Повар, между прочим, самая важная профессия. Без всех можно обойтись! Даже без твоей бабушки, Вайли, хотя она и крутая. Без Емъека плохо, но справляемся. А вот без тётушки Айгань будет фигово.
Ж: Почему это?
С: Сам подумай. Кто всех кормит? Без всего можно потерпеть, а без еды не протянешь!
В: Вот если бы каждый готовил для себя еду…
А: Ну, ты сказанула!
В: Погоди, мне так бабушка говорила. Что если бы каждый готовил для себя еду, то каждому пришлось бы тратить на это время.
С: Это само собой…
А: Не отлынивай!
С: Сало!
А: Снег!
В: Я читала о снеге у твоей прапрабабушки. Вот же ей повезло!
С: Белые розы и все белые цветы!
В: Хлопок! У него такой белый пух…
С: Я же сказал, что цветы – всё.
А: Это не цветы. Это пух, в котором зёрнышки. Потом из этого пуха делают ткань и бумагу.
С: Ладно…
Ж: Трупные личинки и все насекомые!
А: Белая Гора!
Ж: Облака!
В: Э… Алана, у тебя нет?
А: Больше нет.
В: Тогда мы сдаёмся.
С: Цветная капуста! И жемчуг!
А: Я же помнила про жемчуг!
С: Что, ещё разок?
А, В и Ж (вместе): Да!!!
Ж: А можно я? Можно я?
С: Давай. Какой цвет ты хочешь?
Ж: Я выбираю… Выбираю…
Огонь или дым
Похоже, началось ещё ночью, а то и вчера вечером. Потому что утром, куда ни глянь, всё было утыкано дымными ниточками. Погода стояла безветренная, и они не колыхались. Словно высаженные ростки на поле, робко тянулись вверх. И на одинаковой высоте растворялись в пропечённом воздухе.
Синий и пурпурный дым. От каждого сигнального столба.
«Внимание! – вот что это значило. – Всем внимание!»
Ночью был огонь – и три коротких подмига.
– Гонец пробегал, – сообщил смотритель, одной рукой подкладывая в уличную печку хворост, а другой придвигая котелок в центр плиты. – Облава. Лишнего ловят… Кашу будешь? С мясом!
– Буду, – я потянулась, покрутила головой, подвигала плечами, разминая мышцы. – А что там? Кто-то пропал?
– Девятерых недосчитались. Три юницы, две охотницы постарше и пастухи. Может, загуляли где. А может… – он не договорил и тяжело вздохнул.
«Лишние» – так называют отшельников, о которых никто не знает. И вообще людей, о которых никто не может ничего сказать. Ещё так могут назвать преступников, чьи имена известны. Но чаще – именно незнакомцев, которые скрывают себя.
У каждой деревни есть свои выселки, порой так далеко от дорог и полей, что не каждый слышал, что они существуют. И что кто-то живёт там, месяцами, а то и годами обходясь без человеческого общения.
Выбравшие одиночество выбирают суровую жизнь, в которой надо всем себя обеспечивать. Иногда отшельники ведут активный обмен, поставляя то, что собирают или выращивают. Иногда к старости переселяются в деревню. Иногда старательно прячутся до самой смерти. Но общим остаётся одно: о них знают как минимум старейшины.