Короче говоря, мы расположились в трех километрах от бывшего города Скалат. Наскоро наметили круговую оборону и стали сушиться у костров. Люди тут же засыпали. Дремали измученные кони. Не спали лишь одни ездовые. Они скосили всю траву вокруг стоянки и рыскали в поисках сухого корма для лошадей. Потные кашевары стряпали незатейливую партизанскую снедь.
Я проснулся около полудня. Земля, нагретая солнцем, парила. Тело ломило. Вдали, где-то за лесом, тихо ворковал пулемет, ему вторила разболтанная пишущая машина Войцеховича.
Базыма участливо спросил меня:
- Ну как, легче? А мы думали, захворал всерьез. Ты, брат, бредил все утро. Такие речи закатывал...
Только сейчас я сообразил, что болен. На вопрос, какова обстановка, начштаба отвечал озабоченно, водя пальцем по карте.
- Это четвертый батальон приближается. Для связи с ним выслал отделение конников.
- Перехватить его на пути? - сонно спросил я начштаба.
- Ну да, надо сообщить изменение стоянки.
- Вернулись конники?
- Вернулись. Подоляко доносит: батальон выполнил задачу на ять. Взорвал мост и сейчас отходит.
Несколько длинных очередей дробно застучали на западе.
- Немцы преследуют Валентина. Прибыли к мосту на автомашинах. Похоже, что у противника есть и броневички.
Мы, ориентируясь по карте, видели: четвертый отходил лощиной, без дорог, прямо к лесу. Пулеметные очереди звучали все громче. Несколько раз солидно ударила бронебойка, и потом все затихло.
Солнце уже стояло в зените, но на кустах еще дрожали капли дождя. Лесная дорога была разбита колесами и копытами. Грязь загустела, но не подсохла.
Руднев, как всегда после отдыха, полулежал на телеге и писал карандашом в тетради. Так прошел еще один час. Жарко. Не было хорошей воды. Ее таскали из вырытых в болотах колодцев либо из луж. Напился из "копыта". Вода теплая, невкусная. Меня снова начало трясти, и я забылся. Проснулся от толчка. Базыма ткнул меня в бок. Вблизи от штаба хлопали винтовочные выстрелы. Но стреляли совсем с другой стороны, чем в полдень. Пули взвизгивали вверху. Некоторые щелкали, звонко разрываясь. Это первый признак - стреляли немцы. Руднев, спрыгнув с повозки, подбежал к Базыме:
- Какая рота держит заслон?
- Третья, Карпенки, - ответил Базыма.
- Черти. Опять проспали! - выругался Руднев. - У них же никогда толковых караулов нет.
Базыма, озабоченный, отошел от меня.
- Я ж говорил...
По лесу длинными очередями бил немецкий станкач.
По дороге промчалась сорвавшаяся с привязи лошадь. Кровавая полоска капельками ярко-красной росы блеснула по ее следу.
Пулемет все строчил по лесу. Пули чиркали и хлопали по деревьям. А с нашей стороны - ни одного выстрела.
Руднев подбежал к своей телеге, схватил автомат и плеть и устремился в лес. За ним вслед побежал и Радик.
- Дежурный! Бери с собой трех человек из комендантского взвода. Бегом за комиссаром!
Я поднялся и, разминая затекшую ногу, побрел за Семеном Васильевичем.
- Ручной пулемет захвати! - донесся одобрительный возглас Базымы.
Винтовочные выстрелы - частой дробью, а с нашей стороны - ни одного. Вражеский пулемет кончил ленту и замолк. Немцы уже подходили к самому лесу. По выстрелам можно было определить: шли они широкой цепью, захватывая не менее двух километров.
Мелькавшие между деревьев зеленые фигуры немцев двоились у меня в глазах. То они достигали опушки, то, наклонившись вперед, с винтовками наперевес, брели по жнивью. Вот уже, кажется, прошли мимо меня, прочесав кусты. Теперь позади в лесу, у штаба, щелкали их пистолетные выстрелы.
- Атака, Радя, атака, - услышал я голос комиссара рядом с собой.
Звонкий щелк затвора и голос комиссара заставили меня встряхнуться. Немецкая цепь только подходила к опушке. Затуманившееся сознание от быстрого бега и жара, минутный бред заставили остановиться. Я прислонился к дереву. Если б каплю холодной воды!
Еще миг, и цепь немцев бегом бросится к лесу. Уже отдельные солдаты добежали к опушке. А может быть, это мне почудилось? Но нет. Рев автоматов полоснул по цепи из канавы, окаймляющей панскую рощу.
Радик закричал отцу:
- Карпенко подпустил. Ну и молодчина! Папа, смотри, смотри - на выбор бьет! Ура!
- За мной! - раздался голос Карпенки невдалеке от нас.
Искусно замаскировавшиеся автоматчики третьей роты поднялись в контратаку. Они в несколько минут смяли врага.
Руднев, Радик и я выскочили на опушку.
Равнина полого уходила вниз. Автоматчики перебегали от копны к копне. Пересекая полоски еще не сжатых хлебов, они стремительно гнали оставшихся в живых фашистов вниз. Бежать им легко. Но постепенно огонь наших автоматов слабеет.
- Карпенко увлекается! У автоматчиков патроны на исходе, взволнованно сказал Руднев.
Вырвав из блокнота листок, он на спине Радика написал записку начальнику штаба:
"Конное отделение ко мне. Повозку с автоматными патронами. Быстро! Руднев".
Карпенко азартно преследовал фашистов. Высоко держа автоматы, оберегая их от грязи и сохранившейся в хлебах росы, его орлы нажимали на врага.
Как только подошли подводы, я вскочил в одну из них на ходу. Колотилось сердце, но азарт боя влечет вперед. Комья грязи от конских копыт перелетали через повозку. Выстрелы все ближе. Пули взвизгивали высоко в небе. Мы поскакали лощиной. Но вот она изогнулась коленом. Впереди, как в сказке, выросли каменные здания, утопающие в садах.
- Третья рота в городе! - позавидовал ездовый. - Эге. Это по нас! закричал весело он и потянул кнутом по лошадиному крупу. Кони взяли галоп.
Пулеметная очередь гулким эхом отдавалась в лощине. Мы влетели в сады вовремя. Немцы стали оказывать сопротивление.
Плохо пришлось бы роте Карпенки - как раз сейчас кончались запасные диски. Но уже заговорил пулемет комендантского взвода, сопровождавший Руднева. Десять наших автоматов поддержали третью роту. Хлопцы тем временем разбивали прикладами ящики, загребали патроны россыпью в шапки, карманы, за пазуху.