12. XI. Отдыхали, мылись и громили полицию.
16. XI. Две ночи подряд на операции. Взорвали завод, вывели из строя железнодорожную станцию. Мост взять не удалось. Его защищали крупные вражеские силы. Учусь в партизанской академии… В бою пока везет, жаль, если жизнь оборвется раньше нашей победы, а она будет, это знают и наши враги.
В селе Избынь бабка, провожая нас, сказала: «Помогай вам бог победить». Многие так говорят. Население за нас, народ с нами, мы должны, мы обязаны победить!
18. XI. Сегодня форсировали Припять. Третья река по счету в этом походе. Все зависит от того, кто держит в своих руках инициативу. В партизанской войне инициатива всегда в наших руках. Противник не знает и не может знать, куда мы пойдем, где ему нас ждать, не знает до тех пор по крайней мере, пока не завелись предатели. Сегодня, кажется, он пытался их нам подбросить. Надо разобраться. Ночью снова долго беседовал с мудрым Ковпаком. Светлая, умная голова.
19. XI. Позади Припять. Ночь не спал. Люди из Мозыря, люди из Курска, люди нашей родины! Сколько их проникает через фронт в стан врага, и делают они свое незаметное, но опасное для немцев дело. Медленно, но верно подтачивают они его военную машину, и настанет день — враг упадет, захрипит и забьется в предсмертной конвульсии. Советские разведчики и партизаны делают свое дело. Но пусть помолчит пока бумага, пусть помолчит. Будем помнить лишь эту ночь, тихую, морозную и таинственную, освещенную багрянцем пожаров, и тихие звуки замерзающей Припяти. Мы поэтому не спим ночами и мечтаем о том времени, когда вскроются воды Днепра и Припяти и смоют с берегов последние следы фашистской падали. Весна придет, наша весна…
Предвестники нашей весны протаптывают партизанские тропы по первому снегу Полесья.
Нина, милый семнадцатилетний автоматчик, и Аня, дорогая, незнакомая мне москвичка Аня, погибшая в бою на станции Демехи. Погиб светлый человек, смертью своей бросивший вызов врагу и своей преждевременной гибелью доказавший бессмертие нашего дела. Не знал, не видел я ее живой, но предсмертный возглас, вырвавшийся из ее груди, не забуду никогда. Много ночей впереди, боевых и мирных ночей, и, может, каждую такую ночь под звездами будет звучать «А-а-х…» и мягкое падение тела на мерзлую землю. А вечером выпал первый снег, он покрыл саваном землю и тело девушки, отдавшей свою жизнь за родину. И автоматчица Нина, смелая и озорная, всегда с засунутыми по-мальчишески глубоко в карманы руками, воюющая так же по-мальчишески озорно. Когда ей не дали автомат, она заревела и выплакала-таки себе оружие. Сегодня разговорились на ходу в колонне. Отец погиб в плену, в Хуторе Михайловском: его сожгли фашисты, а дочь пошла мстить за отца. Училась при немцах в школе. Дважды вызывали в полицию и жандармерию. Усатый гитлеровец с глазами барана через переводчика объяснял ей прелести кухонной перспективы, обещанной ей фюрером, а девушка, придя к партизанам, выплакала себе автомат и пошла в бой. Трудно в семнадцать лет убивать людей… Глаза первого немца, убитого собственной рукой, снились ей две недели. Но надо убивать врагов, и она это делает.
Слава вам, наши девчата!»
14
Еще во время стоянки в Брянских лесах, возле «партизанской столицы» Ковпака Старой Гуты, я познакомился с семейным бытом этого своеобразного отряда.
Привлекало внимание большое количество детворы в лагере. Как-то не вязалось это с легендами о непобедимости отряда и с вещественными доказательствами боев. Трофейные немецкие и мадьярские минометы, пулеметы и автоматы, румынские баклажки и плащ-палатки, сигары и браслетки с часами, раненые бойцы с окровавленными повязками и вдруг — дети: сосущие, ползающие, шныряющие и гарцующие на конях…
В дни моего прибытия в отряд началась эвакуация партизанских семей на Большую землю. Первая эвакуация. До этого большинство из этих потомственных партизан провели в отряде более полугода. А некоторые и родились в нем. Позже я узнал их судьбы.
А понял только в рейде.
Осенью — зимой 1941 года партизаны Ковпака шли в отряд без семей. Кто был в состоянии эвакуировать своих родных — зная, на что он идет, — сразу сделал это. Но у большинства партизан родные оставались в оккупированных селах.
Первые активные действия отряда всполошили гитлеровцев. Стала работать немецкая контрразведка. Бесилось гестапо. И если вначале еще удавалось скрыть от врага наиболее активных участников отряда, его командиров, то уже зимой 1941–1942 года они стали ему известны. Отряд беспрерывно рейдировал. На стоянки становились в селах, и скрываться от населения уже не было смысла. Наоборот. Отряд окреп, окрепли его связи с народом. Но в семье не без урода. Подчас найдется человек болтливый, а то и злой. Бывало, что имена партизан пытками, угрозами, хитростью выуживались врагом. Особенно подличали и старались полицаи.