— Ты мне вот что скажи, раз ты старшой: на Туров пойдете?
— Какой Туров?
— Город главный. На Прыпяце!
— Зачем?
— Немца бить! Хэ, партизанчики вы мои милые… Туров — городишко княжецкой…
Развязав платок и откинув его на плечи, сжав яростно кулаки, она продолжает на манер старинной думы:
— Туров-городок на Прыпяце стоит. Полонили его вражьи германы… и полицай-и-и…
Базыма задумчиво переводит взгляд на меня.
А дивчина в лаптях, со смышлеными глазами, распалившись в каких-то своих мечтах, досадует на нашу непонятливость.
— Я вас проведу. Да с такой силой я бы до самого Бреста дошла. А что Туров? Тьфу! — и смачно плюет на пол.
Руднев, наблюдавший за девушкой, подходит к ней.
— Постой, постой. Тебя как звать-то?
— Ганька звать. Да вы что? Зубы мне заговариваете? Кажите — пойдете на Туров или нет? Что, не верите? Я проведу. Ей-богу, проведу. И одним махом немца разгоним, побьем полицманов…
Убежденная в том, что только непонимание собственной силы мешает партизанам двинуться на Туров, она обращается то к одному, то к другому, просит, объясняет, растолковывает, убеждает.
— Постой, постой, дивчина, — перебил ее Базыма. — Ты кто же тут такая? Уже командовать собираешься? Ты что — распоряжаться сюда пришла или в отряд поступать?
— Поступать в отряд! — поворачивается к нему девушка. — Воевать!
— Воевать! — протянул Руднев. — А ты как думаешь — вот так — трах-бах и воюют? Это уметь надо.
Она смерила его насмешливым, презрительным взглядом.
— А откель ты знаешь, что я не умею? Во!
И вдруг выхватывает что-то из-под полы.
— Тю, скаженная! — бурчит, отодвигаясь от нее Базыма. — Кой черт пустил ее сюда? Подорвет еще к дьяволу. А ну, дай сюда.
В поднятой руке Ганьки поблескивает круглая немецкая граната, похожая на черный апельсин, снежной голубой головкой запала.
Девушка, подчиняясь суровому взгляду старика, нехотя отдает лимонку.
— Эх, вы… Часовые винтовку забрали. А гранату — не доглядели. И зачем я, дурная, сама показала?.. Ну, говорите, пойдете на Туров аль нет? — безнадежно, чуть не плача, спрашивает Ганька.
Комиссар поманил ее пальцем. Усадив на лавку рядом, стал расспрашивать, откуда у нее граната и винтовка. То, что она рассказала, было, пожалуй, обычное дело для этих мест. Если верить ее рассказу, то Ганька уже убила нескольких фашистов. Первого она зарезала серпом. Оттащила труп в болото и затопила. Добытым у первого оружием начала действовать смелее. Вместе с двенадцатилетним братишкой они нападали на немцев-одиночек и убивали их. Подкрадывались к хатам полицейских, швыряли в окна немецкие гранаты.
Это могло показаться неправдоподобным, но мы уже привыкли встречать на своем пути всяких людей; поэтому и верили и не верили дивчине.
— Займись, Петрович, по приему! Если стоит этого, зачисли в роту. Потом доложишь мне, — сказал комиссар, задумчиво похаживая по штабу.
После подробных расспросов я вызвал связного разведки.
— Ну, Ганька! Вот пока что твое начальство. Дальше жди распоряжений.
И тихо связному:
— Командиру передашь: распоряжение получит во время вечернего доклада.
Связной козырнул, повернулся и направился к двери. За ним пошлепала девушка. Уже на пороге повернулась и, — нахмурившись, кинула Базыме:
— Гранату отдай…
Скрипевший пером начштаба повернулся вполоборота и, сдвинув очки на лоб, глянул на нее через плечо.
— Ладно. Иди, иди, вояка. Будут и гранаты, — не то сурово, не то одобрительно проворчал он вслед новой партизанке.
Она недовольно отвернулась и вышла из штаба.
Вслед понесся смешок и шутливые замечания связных, толпившихся в сенях.
Я стал систематизировать черновые пометки у себя в записной книжке.
Со слов девушки я получил представление о туровском гарнизоне. Рассказала она кое-что и о других припятских городках и крупных селах. Задумавшись, я глянул в окно. По улице шагал связной разведки. Рядом, пытаясь попасть в ногу, маршировала новая партизанка. Руднев отошел от окна.
— А что, хлопцы? Пожалуй, права эта курносая? Гарнизончик небольшой. Паника у них после Лельчиц порядочная… Запряжем пятьсот коней! И ударим… Эх, ударим! А? Начштаба?
Базыма неодобрительно покачал головой и показал глазами на дверь.
— Если уж замышлять операцию, то надо держать язык за зубами.
Комиссар заулыбался и поднял руки кверху.
— Ладно, ладно! Шучу, шучу! Конспираторы-операторы. Стратеги доморощенные.