У противоположного тротуара стоял экскурсионный автобус. Дети с веселым криком стали забираться в него. Мальчик остановился.
Через минуту автобуса уже не было, и перед мальчиком снова расстилалась гладкая и пыльная мостовая.
— Свистульки! Свистульки!
В ушах его еще звенели голоса детей. Куда они уехали? И почему они тоже не продают свистульки?
Мальчик медленно шел по улице. Он чувствовал голод, но был рад, что умеет сдерживать себя. Вот было бы хорошо, если бы всегда не поддаваться голоду! Тогда не пришлось бы продавать свистульки, и, вероятно, он, как и те дети, мог бы кататься в автобусе.
Небо стали заволакивать облака. Солнце, словно играя в прятки, то исчезало, то вновь появлялось. Вот оно совсем скрылось. Цвет неба, казалось, отразился на лицах прохожих. Они стали мрачными, и мальчик испугался. Он перестал выкрикивать — боялся, что его могут ударить. Он не чувствовал боли, когда его били, он испытывал только страх. Других, хорошо одетых мальчиков, тоже иногда бьют, но им на помощь всегда приходят родители. А его больная мать была боязлива. Вечерами она плотнее закрывала дверь и только молилась. Соседка говорила, что это от одиночества. А однажды она сказала сыну: «У тебя нет отца». Мальчик всегда удивлялся: почему это все ему говорят — нет того, нет другого, нет третьего?.. Почему у всех все есть, а у него даже отца нет?
Прохожие двигались быстро и однообразно. У женщин лица были не такие уж мрачные. Пожалуй, можно крикнуть для них.
— Свистульки! Свистульки!
И опять никто не останавливался, будто все глухи. Он целый месяц мучался, вырезая свистульки, а прохожие так безжалостны.
— Эй, малыш! Пойди-ка сюда.
Мальчик обернулся. В дверях детского сада стояла женщина, он быстро подбежал к ней.
— Сколько у тебя тут?
— Сто штук.
— А сколько ты хочешь за каждую?
— Два миллима. — Он вспомнил слова знакомого спекулянта и торопливо добавил: — В магазине дороже и качеством хуже.
— Не болтай!
Мальчик замолчал, испугавшись, что женщина рассердится и не купит ни одной.
— Давай-ка все.
Мальчик оторопел и стоял не двигаясь.
— Что, не хочешь?
— Хочу, хочу… У них очень красивый звук.
Женщина уплатила, забрала коробку и скрылась с ней за дверью.
Столько денег сразу мальчик никогда не видел.
Он растерянно смотрит вокруг. Ему хочется громко объявить всем, что сегодня он больше уже не будет выкрикивать слово «свистульки».
Он быстро прячет деньги в карман и бежит к магазину игрушек. Магазин далеко, и бежать нужно долго. Душно. Мальчик путается под ногами прохожих. Бежать все тяжелее. Повсюду он натыкается на ноги прохожих. Люди безжалостны и теперь, когда у него есть деньги. Деньги! Мальчик улыбается. У него много денег, целых два фунта. Чего только он теперь не купит на них! Но первым делом — тот грузовик. Теперь уже соседский паренек не станет задирать нос перед ним, вертя в руках свои игрушки. Можно купить и яблоки. И тетради. И карандаши…
Вдруг, что-то вспомнив, мальчик останавливается. У него замирает сердце. Ведь… ведь врачу нужно отдать полтора фунта… А за свет… И за хлеб… Останется… Даже не останется денег, чтобы поехать домой на автобусе.
1953 г.
ОТЕЦ
Моему учителю Г. Гуланяну
— Роберт, петух матушки Берты давно прокричал, — мягко, вполголоса сказала Рита.
— Он всегда кричит не вовремя, — попытался отмахнуться Роберт.
— И в церкви уже отзвонили. Вставай. Джози вот-вот проснется.
Только теперь Роберт сообразил, в чем дело. Но он чувствовал, что ноги, удобно сложенные под одеялом, никак не хотят разогнуться.
И тут Роберт заметил, как голова сына, утонувшая в волосах матери, зашевелилась, мальчик на мгновение приоткрыл глаза и тут же уснул опять. Тогда Роберт постарался стряхнуть с себя сонливость и поднялся. Он взглянул на электрическую плитку, она не горела.
Роберт встал. На всякий случай он подошел к плитке и попробовал включить ее. Она не загорелась — свет был выключен за неуплату.
Проснулся Джози. Он приподнялся в постели и удивленно спросил:
— Ты еще не ушел на работу?
— Иду… Сейчас… — не очень уверенно ответил отец и, открыв дверь, исчез во мраке коридора.
Его встретил холод и острый запах какой-то еды. На ощупь Роберт прошел к двери и выскочил из темноты.
Как обычно, он подошел к хлебной лавке. Постояв около нее несколько минут, он пошел дальше.