Постепенно обхожу торговые сети, хоть бы устроиться грузчиком, увы, магазинам я не нужен. Словно под копирку звучат предложения: «Заполните анкету», «Оставьте анкету», «Мы с вами свяжемся»... Время идёт, но про меня забывают. Могу себе представить, как менеджер по персоналу, двадцати лет отроду, читает про мои сорок три года и думает: «Куда лезет старикан?», а потом анкета летит в мусорное ведро.
Есть ещё надежда на шахту.
Шахта!
Для тех кто не знает, шахта такой же островок социализма, что и завод: аккуратные клумбочки, асфальтовые дорожки, плакаты «Слава труду!», обязательные статуи Ленина.
Я невольно зажмурился, уж не мерещится ли мне, будто вернулся на тридцать лет назад.
Впрочем, осколки социализма лишь снаружи, внутри шахта пропиталась новым временем. Молодые начальники, обшарпанные стены, тоска в глазах… всё как везде.
Словно скелет, худой слесарь, обтирая руки о промасленную спецовку, честно предупредил:
- Да какая тут зарплата? У моей мамы пенсия больше…
Возвращаюсь угрюмым, ноги слабеют, будто на плечи взвалили тяжёлую ношу и она тянет к земле. Что выбрать: работать за еду или не работать совсем?
Дома собираю остатки денежных средств, как скупой рыцарь перебираю бумажки, скоро платить за квартиру.
Вечером гуляем с сыном.
Украдкой поглядываю на его растущую фигуру, худенькие жилистые руки, он у меня хороший мальчик и в свои десять лет всё понимает.
- Пап!..
- Что сын?
- Димке Шитову родители подарили велик, восемнадцать скоростей! – сын мечтательно закатывает глаза.
- Ну молодцы! - давлю улыбку.
- Он постоянно хвастается, - сынишка хмурится.
- Хвастаться нехорошо, - заучено бубню я.
- Ещё… Димка говорит, что мне никогда велика не подарят, потому что мама получает мало, а отец безработный…
Останавливаюсь и всматриваюсь в синие глаза, мои пальцы ерошат сыну волосы. Что сказать? Признаться, что Димка прав или найти себе оправдание?
- Но ты ведь подаришь мне велосипед, правда?! – сын смотрит с отчаянной надеждой.
Не могу отказать.
- Конечно подарю! И знаешь что?.. Я подарю тебе самый лучший велосипед!!
Сын счастлив, его голова прижимается к моей руке, меня переполняет тихая радость.
Следующим днём заполняю анкету охранника.
Удивительно, но меня быстро вызвали на собеседование, а через пару дней я уже проходил краткие курсы охранного дела. Как воздух новой России нужны охранники.
Инструктор – угрюмый великан, который назвался Фёдором Аркадьевичем, учит как дубасить людей и застёгивать наручники. Гибкая чёрная дубинка, будто карандаш в огромной руке, железные браслеты словно продолжение души.
Со мной занимаются несколько женщин, есть ли что-то более отвратительное? Женщины, что должны быть невестами, жёнами, матерями… забывают девичью скромность, нежные лица перекашиваются, девичьи глаза вспыхивают злобным огнём, будущие охранницы как губки впитывают служебные инструкции. Любовь и нежность им заменяет стремление, показать себя перед хозяевами. Наверное, вот так же, во времена фашизма, немецкие девушки и фрау, повинуясь приказам, отправляли людей в газовые камеры.
Однако кто я такой, чтобы судить?
Свершилось!
Теперь я человек-собака: хожу вдоль магазина, присматриваюсь, принюхиваюсь, прислушиваюсь, всегда на стороже, каждую минуту готов кинуться. Карман оттягивает рация – средство вызвать других людей-собак, наша сила в стае.
Первые же инструкции огорошивают, охранник следит, прежде всего, за персоналом… он карательный инструмент! Опять я инструмент.
Хожу, присматриваюсь, ищу нарушителей дисциплины, если не найду, останусь без премии. Раньше на работу ходил отдыхать и очищаться, теперь это каторга, которую необходимо терпеть. Меня уверяют, будто так должно быть, но я не верю. Пока ещё помню, что труд бывает в радость.
Вечером прибегает директор, лицо перекошено страхом, оказалось найдена вскрытая упаковка жвачки.
После закрытия всем устроили обыск.
У выхода обыскиваю сотрудников-мужчин, рядом охранница Маша обыскивает женщин. Мои уши горят, стараюсь не поднимать глаза, вижу лишь, ноги, руки, карманы…
Хочется убежать, но вспоминаю сына, его счастливые глаза, завтра день зарплаты, нужно терпеть. Работники, как овцы, безропотно дают себя обыскивать, будто это нормально, охранница Маша усердно выворачивает женские сумочки.
Ночью снится завод: иду привычной дорогой, воздух полон запаха масла, шум станков приятно оглушает, вижу знакомый вентиль. Кран капает сильнее обычного, я сокрушаюсь, что не подтянул раньше, однако не успеваю подойти. Капли превращаются в струйку, струя толстеет, вода взрывается облаком пара…
Мокрый от пота просыпаюсь.
Спать не хочется, лежу и разглядываю потолок. Как же так получилось? Почему я стал человеком-псом?.. Видимо потому, что родине нужны только люди-собаки. Кто-то внутри меня возмущается, не хочет принимать действительность. Мы все читали добрые книжки, нас всех учили, что обижать слабых плохо, брать чужое нехорошо и вот, теперь, торжествуют те, кто смеялся, не слушал, не верил…
Слеза скатилась по щеке, снова вспомнил о сыне. Выходит ему нельзя читать добрые книжки, все эти сказки вроде: «Чиполлино» и «Три толстяка» необходимо сжечь! Ребёнок должен читать современную литературу, где сильный обирает слабых, наглый и злой получает награду. В обществе сильнее тот человек, которого не терзают угрызения совести. Жизнь без чести и совести самая обеспеченная, но нужна ли такая жизнь?..
Вспоминаю, что сегодня зарплата, радостно улыбаюсь, глаза слипаются, засыпаю.
Утром принимаю окончательное решение, теперь я знаю, что нужно делать! Сердце радостно трепещет, с души отваливается тяжесть.
Собираю оставшиеся деньги, их не так мало, получаю зарплату, я просто богач!!!
Отправляюсь в банк, мне открывают счёт на предъявителя, оставляю там все деньги, кроме тех, что нужны для подарка.
Велосипед выбираю дорогой, пусть ребёнок порадуется и этому зазнайке Димке утрёт нос.
Детская радость безгранична, сын тут же оседлал железного коня и весело покатил вдоль двора, бывшей жене протягиваю карточку. Денег немного, но для неё там большие средства. Бывшая жена принимает карточку сухо, словно нехотя, однако в глубине глаз тлеет радость.
Больше я ничего не могу для них сделать, пряча грусть, машу сыну.
Дом кажется пустым, у дверей лежит серая дорожная сумка – всё мое имущество. Обхожу квартиру, как и цех, она такая родная, словно живое существо, ласково глажу рукой стены… кому теперь достанешься, кто будет здесь жить?
Звонит телефон, это подъехало такси.
Закрываю квартиру, отдаю ключи соседке, выхожу и сажусь на переднее сиденье старенькой десятки.