— Простите, я не представился, — извинился незнакомец. — Меня зовут Петр Устинов, вы находитесь в центре космической медицины. Как вы себя чувствуете? — вежливо спросил он.
— Нормально, — вяло ответил Сем, не понимая, что происходит и, причём тут центр космической медицины. — Как я сюда попал? — спросил он с недоумением.
— Вас нашли школьники, — ответил Пётр и пояснил: — они были в Антарктиде на практической работе по изучению строения льда на Земле Королевы Мод. При очередном зондировании льда они вас и обнаружили и сообщили нам. А мы сейчас разрабатываем новые, более эффективные методы криоконсервирования и расконсервирования…
— Что-то я не слышал, чтобы школьников возили в Антарктиду на практическую работу, — усомнился Сем, подозревая, что ему «вешают лапшу на уши».
— В ваше время их и не возили, — согласился Петр.
— В наше? — удивился Сем. — А сейчас какое?!
— Сейчас 2… год, — ответил Петр и продолжил. — Нам было очень интересно разморозить человека после длительного замораживания, тем более вы на удивление хорошо сохранились, за исключением небольшой царапины на лбу. А успешное завершение эксперимента позволило нам …
Но дальше Сем уже ничего не слышал. В его голове поднялся такой рой мыслей от услышанного, что, казалось, еще чуть-чуть — и голова разорвется на мелкие кусочки. Мысли были самые разные, от такой глупой как: «Кто все это время кормил мою собаку?» до такой серьезной, как: «Кто я теперь — человек или подопытный кролик? Ведь я давно умер, меня нет ни в одной форме учета: ни как гражданина; ни как налогоплательщика; ни как ученого; никак и нигде. Я никто. Со мной можно делать все, что угодно». Мысли бежали одна за другой, порою смешиваясь друг с другом, или новая мысль появлялась, не дав закончиться старой. Одним словом, в голове у Сема был полный хаос.
Увидев серое и неподвижное лицо Сема, Петр понял, что с ним происходит что-то не то.
— Мистер Уилсон, вы себя хорошо чувствуете? — спросил он Сема. — Может, вы отдохнете, а разговор продолжим завтра?
— Нет, — напряженно ответил Сем. — Чувствую я себя нормально, и хотел бы во всем разобраться сегодня. В качестве кого вы меня разморозили: в качестве подопытного кролика или человека? Если я кролик, то хотелось бы знать, что вы дальше планируете со мной делать? Если я все же человек, то какие у меня есть права?
— Вы человек, такой же, как я, как все другие граждане, — ответил Петр. — И главное ваше право — это быть свободным. Мы все живем в свободном обществе, но это не безграничная свобода. Для гармоничного сосуществования у нас есть одно правило: «Вы свободны до той степени, пока ваша свобода не посягает или не подавляет свободу других граждан или всего общества».
— Значит, я сейчас могу встать и уйти? — спросил Сем.
— Да — если вы этого хотите, — ответил Петр. — Но я бы вам порекомендовал побыть здесь еще некоторое время. В обществе многое изменилось, и я хотел вам об этом рассказать.
— Это хорошо, — на ходу заметил Сем, вставая и направляясь к двери. — Я немного погуляю, а когда вернусь, вы мне все расскажите. Договорились?
— Да, конечно, — согласился Петр. — Если хотите, я вас провожу.
— Покажите мне, как выйти из здания, — немного подумав, предложил ему Сем.
— Хорошо, — с готовностью ответил Петр и направился за ним к выходу.
Они вместе подошли к автоматически открывшейся двери, и вышли в коридор.
Здание было построено так, что все комнаты располагались на одной стороне длинного коридора, а другая сторона была сплошным окном. Подойдя к окну, Сем увидел огромный парк с красивыми деревьями, причудливыми кустарниками, ровно подстриженными газонами, витиеватыми разноцветными клумбами, не похожими одна на другую и разбросанными по всему парку. Несмотря на все разнообразие, каждая частица в нем была подчинена общей гармонии. Он напоминал собой огромную картину. Парк поражал своим великолепием.
Полюбовавшись парком и осмотрев все вокруг, Сем заметил вдали высотные здания. От этого вида настроение у него немного улучшилось. А в голове появился план дальнейших действий.
— Нам куда? — спросил Сем.
— Направо, — ответил Петр.
Повернув направо, Сем и Петр пошли по длинному коридору. Шли они, молча, при этом каждый думал о своем:
«Какой-то он непонятный и недоверчивый, этот Сем Уилсон, — думал Петр. — Вместо того, чтобы узнать, как живет современное общество и до конца прийти в себя после размораживания, он, едва открыв глаза, рвется сломя голову из центра, не зная ничего. Как будто ему здесь что-то угрожает. Неужели правы были некоторые члены Совета Двенадцати, голосовавшие против размораживания, говоря, что «человек из прошлого принесет нам негативное настроение и негативные поступки»?