Сапог Алисы внезапно вклинился между двумя мужчинами и удар в грудину оттолкнул Линдейла, оторвав цепкие пальцы умирающего от шубы владельца салуна. Следующим движением ноги женщина отбросила руку снайпера, сжимающую нож и наступила на нее каблуком.
В лице, нависшем над снайпером теперь, не было сострадания, в отличие от предыдущего. Тонкие бледные губы, горящие глаза. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, когда она медленно вытянула вперед и вниз узкую руку, тонкие пальцы которой обвились вокруг дерринжера и спустила курок прежде, чем муж успел ее удержать.
Промахнуться женщина не могла, ее пуля пробила глаз снайпера, прекратив его страдания навсегда.
Без тени эмоций Алиса поставила ногу на грудь мертвеца и подняла юбку, чтобы вернуть оружие в кобуру на бедре, потом повернулась к Джону.
- Надо быть осторожней, - отрывисто бросила она. Джонатан Линдейл встал и подобрал нож, потом отыскал револьвер.
- О чем я и говорил. - негромко сказал он, - Я снова застрелил человека. Я же говорил, что я мерзавец.
- Живой мерзавец, черт возьми. - прервала его жестко Алиса. - Мой мерзавец. И не смей мучить себя из-за этой падали.
- Джон Смит... - все еще не в силах прийти в себя от изумления произнес Джонатан, не в состоянии поверить в чудо, - Всего лишь одно лицо из толпы... Я бы никогда не смог его вычислить. Искал бы среди наемников с той или иной стороны, но никогда бы...
Он не договорил и нагнулся, чтобы закрыть уцелевшее око мертвеца, потом поднял глаза на жену.
- Пошли домой. - ее тон не допускал возражений.
- Домой... - повторил Линдейл, поднимая саквояж, бока которого украшали дыры от пуль, - Домой еще нельзя... Эту ночь придется провести в салуне.
- Какая разница? - раздраженно сказала Алиса.
Разница, конечно, была, но Джон слишком устал, чтобы объяснять или ехать верхом на ранчо, тем более, по глазам жены он догадался, что, где бы они ни провели остаток ночи, спать ему не дадут, по крайней мере, до рассвета.
Подхватив жену на руки, Джонатан внес ее в салун, на мгновение остановился, чтобы швырнуть в угол саквояж Алисы, и, улыбнувшись, спросил, уже зная ответ:
- Что будем делать теперь?
- А ты не догадываешься? Эй, смотри, не урони меня! - рассмеялась она, обхватив руками его шею, - Сейчас самое время сделать кое-что для того, чтобы сбылось предсказание старого индейца и твой сын укрывался бы той шкурой следующей зимой.
- Хорошая мысль, - усмехнулся Линдейл, поднимаясь по ступеням. Он опустил ее на верхней площадке и она, смеясь, принялась расстегивать его шубу, увлекая к двери своей комнаты, но внезапно остановилась. В ее глазах на мгновение вспыхнуло отчаяние.
- Этот ребенок не умрет, правда? - с истерическим всхлипом спросила Алиса, глядя ему в глаза. - Мы будем любить наших детей и никто из них не умрет...
Повторила она, как заклинание, медленно снимая с себя меховое пальто и перебрасывая его через руку.
- Я не позволю никому из моей семьи умереть. - сказал Линдейл, расстегивая ее дорожное платье. - Обещаю.
Их губы слились в долгом пронзительном поцелуе, он стащил платье с ее левого плеча, потом Алиса ухватила его за ворот рубашки и втянула в свою комнату, а дверь за ними захлопнулась от сильного тумака Линдейла.
Лу и Фокси играли в покер в соседней комнате, когда услышали скрип половиц, хлопок, а потом вой старых пружин, и тихий смех.
- Ал вернулась, - констатировала Лу с удивлением в голосе. - И привела буйного дружка. Странно, что она передумала, это на нее не похоже. Придется, видно, вернуть ей платья.
- Не придется. - Фокси вытянула изо рта длинную тонкую папиросу, вставленную в мундштук, и выпустила в потолок струйку дыма, - Знаю я, какого дружка она привела, Лу. Думаешь, Линдейл позволит ей продолжать работать?
- Если уж он решился, думаю нет. - сказала Лу. - У меня фул.
- Вот черт, у меня всего две паршивые пары. - хладнокровно сказала Фокси, снова затягиваясь. - Если он продаст нам свое заведение в рассрочку, будем заправлять вместе. Наших сбережений должно хватить для начала, потом каждый месяц часть выручки будем ему отдавать, пока не расплатимся. Да и кому еще он здесь продаст? Можно съездить в Денвер, перевезти девушек, которые нас заменят. В крупном городе конкуренция большая и, держу пари, многие оставшиеся не удел рискнут попытать счастье в этой дыре... Черт, мы же не становимся моложе, пусть они работают, а мы будем наживаться на этом, да еще доходы со спиртного...
- Долго они там шуметь будут? - спросила Лу, зевая и сгребая десятицентовые монеты, - Как думаешь?
- Оставь их, - ответила Фокси, стряхивая пепел с папиросы, - Эх, мне бы кого заловить... Они долго шуметь не будут, оба почти всю ночь не спали. Итак, уже довольно долго.
Через некоторое время пружины смолкли.
- Что я говорила? - спросила Фокси, собирая карты. - Ладно, нам тоже спать надо. Рассвет скоро. Видно, сегодня уже никто не придет.
Когда Лу ушла к себе, ирландка бросила свое боа на спинку стула и, потушив лампу, легла. "Самим заправлять всем, - думала она, - Наварить деньжат... Если сюда все-таки проложат эту пресловутую железную дорогу, из-за которой пока одни неприятности, для нас откроются новые перспективы... А если такая жизнь надоест совсем, уехать куда-нибудь... Где нас никто не знает. Состоятельные дамы лет тридцати, скажем, вдовы... Финансово независимые... Можно открыть пансион или отель, или хорошо выйти замуж. Хотя замуж выйти в принципе не проблема. Не выгорит здесь - отправимся дальше на запад. Уж глушью нас не напугать, как других. На золотых и серебряных приисках полно состоятельных мужчин, соскучившихся по хорошей кухне и женскому обществу... Просто прекрасные перспективы... Великолепно."
* * *
Зевнув, Линдейл сел в своей кровати и потянулся, а затем огляделся, пытаясь сообразить что происходит. Лишь увидев Алису, спавшую рядом с ним, зарывшись головой в подушку, он начал припоминать обрывками вчерашнюю ночь: кажется, он напился, пристрелил Макклахана и под конец женился. Преподобный Блейк был раздражен, когда они вытащили его из теплой постели среди ночи, долго не мог понять, чего от него хотят, и слишком медленно одевался, но все это компенсировалось очень быстрым венчанием, после чего Линдейл отнес жену на руках наверх, шепча ей на ухо какой-то пьяный бред, которого сейчас не помнил, а священник вернулся к своей подушке. Джонатан поправил одеяло, сползшее с плеч Алисы, она неровно вздохнула и медленно перевернулась на другой бок, окончательно стащив одеяло с мужа. Аккуратно, чтобы не разбудить ее, Линдейл встал и, так как было холодно, сдернул с кресла шерстяной плед. Завернувшись в мягкую клетчатую шерсть, Джон доковылял до печки, сев прямо на пол, открыл дверцу и принялся раздувать едва тлеющие угли. Его раны побаливали после ночных приключений, однако, Линдейл впервые хорошо выспался и никто из призраков не потревожил его. Он бросил взгляд на часы, оказалось, что уже час. В окно, впервые за последние дни, светило ослепительно - яркое солнце, оно не давало тепла, но все же создавало его иллюзию, валяясь яркими квадратами на полу и смятой постели. Пламя понемногу проснулось и выбралось из-под черной дымки золы. Джонатан подкинул березовых дров и, закрыв печку, встал, как вдруг все здание вздрогнуло от громкого стука. Допрыгав на одной ноге, он раздраженно распахнул дверь и, выскочив из комнаты, закрыл ее за собой. Его настроение резко ухудшилось при виде серебряной бляхи и подобострастно взирающих на него снизу вверх глаз маршалла.
- Чем обязан? - холодно спросил Линдейл.
- Ну, я подумал, - по-идиотски улыбаясь начал маршалл, - что коли уж Вы теперь Босс, мне надо к Вам обращаться. У меня в тюрьме сидит Джуннайт. Мы его вчера арестовали по приказу Макклахана, тот его вздернуть хотел, а чего теперь-то с ним делать?..
Линдейл стиснул зубы, хорошее настроение испарялось с фантастической быстротой. Однако делать что-то было надо.
- При нем вот это было. Так понимаю, это все его пожитки. - продолжал маршалл, отдавая Линдейлу седельную сумку. Джонатан взял ее и спросил:
- Тюрьма хорошо охраняется?
- А как же! - с энтузиазмом отозвался маршалл. - Макклахан позаботился, уж будьте уверены.