- Значит так, - безапелляционный наиграно - высокомерный тон Линдейла заставил его собеседника стушеваться. - Ты иди туда и глаз с парня не спускай. Головой своей за него отвечаешь. Я оденусь, позавтракаю и приду в участок, чтобы сообщить тебе мое решение лично. Да, нам еще кое-что надо будет обсудить. А сейчас можешь идти.
Линдейл отпустил его королевским жестом, виденным на картинке в какой-то книге. Маршалл торопливо засеменил к черной лестнице, но потом вдруг остановился.
- Эй, Линдейл, если захочешь в покер сыграть, я всегда к твоим услугам. И если чего еще надо, я...
- Да, да, конечно. - отозвался Линдейл бесцветным скучающим голосом и маршалл удалился, чуть ли не кланяясь. Джон остался один и медленно опустился на стоящий в коридоре стул. Новости обескуражили его. Этого он не предвидел. Противник в его власти! И яростное ликование заполнило грудь хозяина борделя. Все его существо требовало крови, руки тряслись в предвкушении...
Вздернуть янки посреди улицы, на глазах у всех и триумф будет полным! Линдейл закрыл глаза и сжал кулаки так, что ногти впились в ладони... Через мгновение он очнулся и усилием воли заставил сердце биться ровнее, вспомнив боль, спрятанную в глубине зрачков Моргана. "Это не выход..." - промелькнуло у него в голове, - "Это уже было, было..." - с отчаянием думал он. Месть свершиться, а ненависть и пустота останутся... До следующего раза? А потом - снова и снова мучительный поиск врага сквозь все круги ада и снова месть за давно минувшее зло... Пока рано или поздно ярость не вырвется из-под контроля, уничтожая всех, кто ему дорог... И его самого. Когда это случиться: через год? Через два? А может, завтра?...
Джонатан Линдейл глубоко вздохнул, с трудом освобождаясь из липких объятий своего бреда. Прошлое осталось позади и люди, убившие Анабель мертвы. Морган не виновен в этом, он сам пострадал от войны ничуть не меньше, у него самого слишком много демонов, с которыми предстоит примириться.
Наверное, это последнее испытание... Прощать очень сложно, но теперь Линдейл знал, что у него достаточно сил сделать это.
- Я прощаю их всех. - негромко сказал он в слух, и что-то легкое и радостное зародилось в глубине его сердца, от сознания того, что сказанное - чистая правда. Эти слова относились к янки и к правительству северян, к убийцам Анабель и Макклахану, выбравшим свой путь и сполна заплативших, за совершенное зло. Солдат был прав, можно драться, защищая свою жизнь, можно ненавидеть, но нельзя жить минувшими победами и поражениями, это отнимает будущее.
Встав со стула, Джонатан вернулся в залитую расплавленным золотом комнату. В камине трещал огонь, воздух прогрелся. Джонатан Линдейл, стараясь не шуметь, сел на кровать и открыл сумку Моргана. Опасная бритва, кусок мыла, две пары носков, чистая рубашка на смену, кружка, железная сковорода без ручки, тут же оловянные миска и ложка. Летние кожаные перчатки без меховой подкладки...
Немного же нажил победитель за прошедшие после войны годы... Нож Боуи в самодельных кожаных ножнах, кисет с табаком "Булл Дарем" и бесплатная бумага, пачка фабричных сигарет, оселок...
Джон сунул руку глубже и к своему изумлению извлек осколок негатива. Он оглядел стекло со всех сторон, потом посмотрел сквозь него на свет. Два человека стояли вполоборота, облокотившись на нарезное орудие Пэррота, серый и синий мундиры. Иногда, особенно в первые годы, в часы перемирия противники часто встречались на нейтральной территории, чтобы обменяться парой слов, попросить у незнакомца взаймы табачка или огонька, а потом выкурить сигарету вместе. "Морган. Еще одна головная боль первого утра медового месяца..."
- Джон!? - раздался полусонный голос Алисы. - Что у тебя в руках?
- Доброе утро, - отозвался Линдейл. - Это стеклянный негатив. Довольно забавная штука, смотри.
Приподнявшись на локте, Алиса поглядела сквозь стекло на свет.
- Откуда у тебя это? - спросила она.
- Лежал в сумке Моргана, которую мне только что принес шериф, - ответил Джон честно. Он и так слишком много лгал близким людям, нельзя начинать так совместную жизнь.
- Забавно, - задумчиво продолжал владелец салуна, глядя в стекло, исчерченное черными призраками людей. - Забавно. Эти двое сидят тут и курят, как лучшие друзья, однако никто не поручится, что минуты через две, когда перемирие закончится, и снова затрубят атаку, они ни всадят друг в друга пули или штыки, ни секунды не жалея, что так случилось.
Джон поднял голову и поглядел в окно, потом обернулся к женщине. Та настороженно слушала, в ее глазах было недоверие и тревога, которых он раньше не замечал.
- Кстати, я должен буду ненадолго уйти. Скоро вернусь.
Алиса резко села в постели.
- Джонатан Линдейл. - в ее голосе звучала угроза, углубленная инстинктом собственницы.
- Не стоит волноваться, ничего не случиться. - твердо поставил точку Линдейл. - Морган не опасен. Кстати, я тебе не рассказывал о моем ранчо? Его начал строить еще мой отец, потом мы потеряли его. Я вернул его вчера ночью и не спрашивай как. Красивей мест я не помню, оно недалеко от города и мы поедем туда, когда я закончу тут все дела. Мы можем приручить птиц, подсыпать для них проса... Ты знаешь, можно подешевке купить старые негативы, такие как этот и застеклить ими парник, создать оранжерею. Я видел как-то нечто подобное.
- Да, и я тоже, - сказала Алиса. "Война оставила слишком глубокие рубцы в душах людей и они больше не хотят видеть ее даже на многочисленных фотографиях..." От времени негативы выгорали и разбивались, но Алиса сомневалась, что это поможет стереть память людей.
- Да и надо ли... - задумчиво сказала она в слух.
- Что? - переспросил Линдейл. Он встал и брился у зеркала.
- Забывать все? - уточнила вопрос женщина. - Если люди забудут испытанную боль, все повториться однажды.
- Ты права. - нехотя сказал Линдейл, с излишней силой скребя лезвием щеки. - Это было ужасное столкновение, порожденное излишней бравадой, нежеланием понимать друг друга и неумением предвидеть последствия. Оно стоило слишком дорого, и могло обойтись еще дороже, но теперь все кончено. Это надо помнить, а не смаковать боль, причиненную когда-то. Только это... Больше - ничего.
Он резко захлопнул бритву и, умывшись, принялся натягивать на себя темно-синий костюм.
- Только один вопрос, Джон, - сказала Алиса, откидываясь на подушки. - Ты действительно справился с этим?
- Можешь быть уверена, - ответил Линдейл, улыбаясь. - Война окончена.
Он застегнул пиджак и быстро вышел из комнаты, чтобы не продолжать разговор. Алиса закрыла глаза. "Надеюсь, ты не ввяжешься снова в неприятности, Джонатан Линдейл, иначе я тебя сама пристрелю..."
Салун был пуст, так как был сочельник, и бармен должен был петь в церковном хоре. У него был неплохой голос, и он договорился с Линдейлом заранее отлучаться на праздники, все равно посетителей не предвиделось...
Джонатан стремительно направлялся к выходу, когда двери салуна распахнулись, и перед ним предстала миссис Черрингтон с покрасневшим от мороза носом и тревогой в стремительно бегающих глазах.
- Вы должен меня выслушать, - твердо сказала она, нервно комкая в руках матерчатую сумочку и голос ее звенел от напряжения. Минуту Линдейл колебался, но то, что он увидел в горящих зрачках женщины заставило его пересмотреть планы. Маршалл подождет, ничего с ним не случится. Босс имеет право заставить себя ждать. Они зашли за стойку и Джон, подойдя к двери в свой кабинет, распахнул ее, предложив жестом миссис Черрингтон войти.
В нетопленой комнате было холодно.
- Садитесь, - предложил Линдейл, отодвигая от стола стул, на который миссис Черрингтон почти упала, будто у нее подкосились ноги. Она была чем-то напугана, только вот чем? Джон слышал ее прерывистое дыхание и стремительное биение сердца.
- Хотите выпить?
- Нет, спасибо. - миссис Черрингтон облизнула пересохшие губы. Ее пальцы нервно теребили шелковую ленту на сумке.
- Вы, должно быть, знаете, - голос ее дрогнул. - Что мне закрыли кредит в этом городе. Я продала одну вещь, но денег все равно недостаточно, чтобы пережить зиму.
- Чего вы хотите от меня? - спросил Линдейл немного резко, но усмехаясь углом рта, ибо понемногу начал понимать. - Чтобы я открыл вам неограниченный кредит под залог вашей лачуги, или, может быть, хотите предложить что-нибудь иного рода? Извините тогда, но ваше предложение запоздало, я женился и намерен продать это заведение.