- Но ты говорил, что даже если родители будут против, мы убежим и будем вместе! - она задыхалась, слезы сдавили горло. - Ты говорил, что мнение отца ничего не значит, что у тебя своя голова на плечах, а заработать на двоих ты сможешь и без него...
Жаклин практически слово в слово повторяла то, что ее друг говорил всего месяц назад, гордо вскинув голову и расправив плечи.
- Понимаешь... - как слабо и невнятно звучало теперь его бормотание. - У Евы Галлахер и без меня довольно кавалеров, а на тебя не обращали внимание, потому что ты маленькая и глупая. Вот я и решил: чем черт не шутит... Ты подходила мне, потому что твоя семья, в особенности мать, были очень уважаемыми людьми. Может быть, даже более уважаемыми, чем миссис Галлахер... Но ты же понимаешь, что в сложившихся обстоятельствах... А впрочем, ты слишком мала и глупа, чтобы понять. Скажу проще: не хочу тебя больше видеть. Пойми, как я смогу соседям в глаза смотреть, если все это будет продолжаться? То есть, если я продолжу встречаться с дочкой наемного убийцы... А ведь я со следующего года займу место за прилавком нашего магазина, а после смерти папы стану его единственным владельцем. Мне надо заботиться о своей репутации...
Не дослушав, Жаклин отступила, отрицательно качая головой, по ее щеке одна за другой сбегали прозрачные слезы. Она зажала ладонями уши и кинулась прочь.
- Уф! Сумасшедшая мелкая дура. - Кори поглядел ей вслед, смахнув со лба пот. - А ведь я так просто мог бы ее заполучить. Папа был прав: детская дружба, переросшая в любовь, практически исключает соперников... Как жаль, что все сорвалось. Но хоть отделался от нее сравнительно легко.
Жаклин остановилась у двери своего дома, прижав руку к груди, и тяжело дышала. Ее дыхание, казалось, застывало в морозном воздухе, падая на землю вместе со снегом. Руки тряслись, когда она почти механически вставляла ключ в замок, мысли были в смятении.
- Джекки!
Она чуть не выронила ключ, резко обернувшись. Рядом стоял восьмилетний Билли, друг ее брата.
- Можно мне увидеть Люсьена? - спросил он, пряча что-то под курткой.
- Я думаю, лучше не надо. - Жаклин покачала головой. - Сейчас не надо... Нет... Он не очень хорошо себя чувствует. Потом.
- Но он не умрет, правда ведь? - голос Билли дрожал, он задыхался, будто вот-вот начнет плакать, должно быть, его очень испугал ее расстроенный вид.
- Нет, - Жаклин вытерла покрасневшие и распухшие от слез глаза, стараясь взять себя в руки, - просто пока к нему лучше не ходить.
- Это как корь, да? - спросил Билли, понимающе кивая.
- Да... Вроде того, - вздохнула Жаклин. - Только менее опасно.
- Мы все, то есть, все его друзья... В общем, мы хотим, чтобы он скорее поправлялся. - Билли глубоко вздохнул и протянул Жаклин два свертка.
- Спасибо, - с некоторым удивлением сказала она, принимая подарки.
- Это пирог... Черничный... - не удержавшись, зашептал, поднявшись на цыпочки, Билли. - В тарелке, конечно. И новая книжка про Айдахо Билла. Я в Денвере купил на свои карманные десять центов. Хотел подарить на Рождество, но...
Он умолк.
- Разве родители разрешили тебе приходить к нам? - спохватилась Жаклин. Лицо Билли исказилось, он закусил губу и сжал кулаки.
- Нет, Джекки, - выдавил он из себя, наконец, через силу. Мальчишка глядел ей прямо в глаза.
- Но мне... нам все равно. Я буду приходить, пусть делают, что хотят, а достанут - убегу из дома в Денвер. Я дичь себе настреляю, будь уверена, белку налету в глаз бью, - упрямо добавил он и, помолчав, повторил, словно пытаясь убедить сам себя:
- Нам все равно. Ну... почти.
- И сколько же вас? - не удержалась Жаклин. От боли где-то внутри, ее глаза сузились, ей хотелось кричать, хотелось ударить кого-то, пусть даже этого мальчишку. "О чем я думаю... Ведь возможно..."
- Я, да Сэм... - он запнулся под ее резким взглядом - Ну... еще Питер.
И громко, будто оправдываясь:
- Многие просто родителей бояться, Джекки.
Жаклин глядела в его искренние глаза, и где-то в глубине ее сердца забрезжила смутная надежда на лучшие времена...
Билли очень робко тронул ее за локоть.
- Джекки, - сказал он негромко. - Это неправда. Я имею в виду то, что говорят... Но не все верят им. Многие сомневаются. Мистер Беннингтон, мистер Лоуэрт... Сам слышал, как они его переубедить пришли, а он на них так ругался... Мистер Нэйвис... Я имею в виду оба. Дик, ну, тот, который оружие продает, убедил своего брата. Сказал, если уж кто походит на наемника, так это мистер Смит, который недавно покупал у него патроны для этой старой однозарядки, шарпса... Что бы это ни значило... А мистера Черрингтона Дик никогда в своей лавке не видел, он ведь даже не охотился в последнее время... Не сдавайся, Джекки, и скажи маме, чтобы держалась.
- Спасибо... - прошептала Жаклин, чувствуя, что может заплакать опять. - Спасибо, что веришь в нас, что не отвернулся... от него.
Она сжала руку мальчика и скрылась в доме.
* * *
Джон Линдейл спал, раскинувшись на диване в комнатке за баром. Он снова был там, много лет назад, и Анабель, в провоцирующе открытом платье с рассыпанными по плечам волосами, поднимаясь по лестнице к себе в тот последний день, задержалась на мгновение на верхней ступеньке, чтобы послать ему украдкой воздушный поцелуй. Ее глаза сверкали гордостью обладания и обещанием очень долгой ночи. Заперев дверь и поставив обрез в угол, Линдейл бросил взгляд на владельца заведения, развалившегося в кресле. Задрав голову, тот прикладывал к переносице смоченный холодной водой платок и выдувал носом кровавые пузыри. Джонатан подошел к столику у окошка, взял сигару из коробки, стоящей на нем. Закурив, чтобы немного успокоиться и притушить пылавшее в груди стремление драться, он глядел в ночной мрак, царивший за окном. По улице глухо грохотал фургон, подпрыгивая на ухабах. Вид темного неба с нарождающейся тонкой полоской луны и ароматный дым, летящий под потолок изящными переливающимися завитками, через какое-то время сделали свое дело: Линдейл расслабился и, потянувшись, зевнул.
- Эй, Джонни, - подал голос владелец борделя, - ты никогда не слышал, что курить вредно?
Линдейл усмехнулся, вынул сигару изо рта и выпустил в потолок очередную порцию дыма.
- А ты собираешься жить вечно? - спросил он с легкой усмешкой. - Если так, может отдашь мне всю коробку этих шикарных кубинских сигар для солидных гостей?
Хозяин борделя издал какой-то булькающий звук, должно быть, означавший смех человека с разбитым носом.
- Я же говорил, что ты можешь их брать когда угодно, - сказал он, гнусавя. Линдейл задавил окурок в медной пепельнице.
- Пойду-ка я лучше наверх, - сказал он. - Тут одна дама пригласила меня сегодня к себе, полюбоваться звездами.
Говоря это, Джон вытащил из кармана тонкое золотое кольцо с маленьким аккуратным бриллиантом и залюбовался переливами радужных граней. Крохотные искры света, играющие в глубине чистого, прозрачного камня, вполне удовлетворили его. Но внезапно, вглядываясь в прозрачную глубину, Джонатан Линдейл ощутил укол невнятного беспокойства. Он не мог объяснить это... Просто почему-то испортилось настроение, а в голове крутилась тревожная фраза: "Что-нибудь случится..." Повозка. Именно она беспокоила его, он каким-то чутьем знал, что ее не должно быть здесь. Не должно...
К черту все предчувствия. Линдейл зажал кольцо в кулаке и отвернулся от окна, намереваясь идти наверх, когда у него под ногами раздался приглушенный шум: топот и... ржание лошадей!
- Какого черта! - воскликнул хозяин борделя, приподнимаясь в кресле... Часы в углу тикали пронзительно и резко, отсчитывая последние секунды, отдававшиеся в висках Линдейла, когда он, неизвестно как успев среагировать, рванулся с места к лестнице вниз, и в этот момент один из фитилей догорел. Огромная белая вспышка, ломающая стены, как тонкий картон, ослепила Джонатана, и грохот сотряс барабанные перепонки. Линдейл видел, как во сне, надвигающуюся на него стену крутящегося, живого огня, ревущего, как все демоны ада, а в следующее мгновение жар опалил и страшный удар потряс его, сбивая с ног и заглушая память. Джон чувствовал только, как летит куда-то в пустоту, все остальные чувства отсутствовали, и даже когда он врезался в стекло, боль от порезов не дошла до рассудка. Тяжело приземлившись на землю, так что ребра затрещали, Линдейл машинально закрыл голову руками, а в следующий момент на него рухнула груда горящих досок.