Тот колледж в Мобиле снова открыли в шестьдесят восьмом, но теперь, хотя у него было достаточно средств, чтобы нормально жить и оплачивать учебу, Джон знал, что никогда не вернется туда. Он привык смотреть на кровь с детства, охотясь на дичь, или помогая отцу отстреливаться от людей: и индейцев, и белых - во время их совместного странствия в глуши, но в университете он с большим усилием преодолевал дурноту при виде плаката с человеческим телом в разрезе ради своей цели - научиться спасть жизнь другим, однако та тошнота прошла после первого боя, что-то закрылось внутри него, и сам он знал, что прежним не будет уже никогда.
- А астрономия? - спросил Соломон. - Помню, вы очень увлекались ею, рассказывали старику много интересного о звездах... Я многое позабыл, но помню, что всегда удивлялся, как это странно и сложно Господь все устроил... Я пытался им рассказать, да они снова над стариком посмеялись: "Где это слыхано, говорят, чтобы земля вокруг солнца крутилась, когда каждый идиот, если он не слепой, видит, как солнце по небу движется, из-за края появляется, за другой заваливается!" Да и белые смеются, хотя что с них, с местных жителей взять: образованного человека в наши дни нечасто встретишь, все янки, да саквояжники. Я и сам, масса Джон, не совсем представляю, как это получается с планетами там и с солнцем, только я вам верю...
- Астрономия... - протянул Линдейл с наслаждением. - Занимаюсь и ею иногда, когда время свободное выдается... Знаешь, даже пробовал посчитать, сколько лететь до звезд... До луны - то оно ближе гораздо, но... - он немного помолчал, прикрыв глаза, потом закончил: - Нам нужна скорость, Сол, нужны гораздо большие скорости... - Джон снова умолк, с трудом возвращаясь в реальный мир. - Только мало его, свободного времени, с больничными всеми делами...
Учась в университете, он в свободное время посещал занятия по физике и астрономии, даже ездил в какую-то обсерваторию и глядел в телескоп. Что-то завораживало и притягивало его в темных глубинах космоса, в блеске далеких звезд и комет. Он читал все, что мог достать, собирал самые новейшие работы в этой области: о спектральном анализе в астрономии, об открытии новых планет и их лун... Та книга, первой попавшая ему в руки в библиотеке деда, определила это увлечение. Он просил всех знакомых, отправляющихся в Европу, привезти или переслать новые труды. В тот день, когда Линдейл-младший принял решение записаться в армию, на его столе лежала книга "Этюды звездной астрономии" Струве и законченный рукописный английский перевод, сделанный по его заказу одним полиглотом. Эти листки отправились в его солдатский ранец и были неоднократно перечитаны на привалах и на марше, а потом горели в пламени костра, согревающего оборванного босого конфедерата зимой. Джон отвлекался от голода и ноющих ступней размышлениями о строении галактики... Он до сих пор любил смотреть на звездное небо и читать о нем все, что удавалось достать. Горы на луне, каналы Марса, пятна на солнце, атмосфера Венеры, не так давно открытый Нептун - все это привлекало его так же сильно, как и раньше. Линдейл помнил, как поразило его открытое Галлеем движение звезд в пространстве, он не решился рассказать об этом Солу, потому что сам не мог до конца осознать этот факт и вообразить, как все происходит. Он сомневался в гипотезе Канта об образовании небесных тел, как и в возможности осуществления теорий утопистов, потому что чувствовал нутром, что ужасно сложный и одновременно гармоничный мир не мог возникнуть в результате цепи случайностей, и не может он быть построен по воле одного человека, основывающегося на мыслях других людей. Много раз, отыскивая в темном небе луну или альфа-Центавра и прикидывая, сколько лет идет до земли свет и сколько понадобиться времени, чтобы добраться туда с быстротой локомотива, летящего на пределе своих скоростей, он упорно шептал то, во что верил, как в предназначенное Богом, и на что надеялся, хотя знал, что дожить до этого не суждено, возможно, даже его внукам и правнукам: "Мы будем там. Когда-нибудь..."
- А платят вам хорошо? - снова услышал он встревоженный голос Сола, вернувший его на землю. - Может, вы недоедаете?
- Мне платят достаточно, - набрав побольше воздуха в легкие, вдохновенно лгал Джон. - Я работаю в одной больнице в Чикаго, но у меня уже есть несколько постоянных клиентов и, возможно, вскоре я займусь только частной практикой, а потом открою свою клинику. Вот тогда будут по-настоящему большие деньги.
- А почему Чикаго? - спросил старик. - Это же так далеко... И кругом никого из знакомых, только янки...
- Да, - кивнул Джон, - очень далеко, поэтому я не могу часто навещать тебя, понятно? Это действительно в самом логове янки, но они платят золотом и больше, чем в любом другом месте в этой стране.
- Масса Джон... старик заплакал. - Простите... Простите меня, дурака старого... За то, что я ту вазу набил этими никчемными бумажками... Надо было драгоценности туда прятать...
- Ты не виноват, Сол, - снова успокаивал его Джон. - Не виноват... Знаешь, а они все-таки согласились обменять эти бумажки на деньги, да. На второй год Реконструкции, по-моему. Получилось, конечно, не очень много, но я оплатил часть обучения именно ими.
Лицо Сола расплылось в улыбке и посветлело, на мгновение Линдейлу даже показалось, что сама его темная кожа излучает сияние.
- Масса Джонни, - шептал он, обнимая Линдейла за шею, - я так рад... Так рад, что хоть чем-то помог.
Несколько минут Джонатан отдыхал от усиленной умственной работы, пока Соломон наяву грезил об ушедших временах, и молил Бога, чтобы старик не вспомнил еще что-нибудь, о чем необходимо спросить.
- Значит, вы теперь доктор Джонатан Линдейл, - все еще со слезами на глазах спросил наконец Сол и, не дожидаясь ответа, продолжил: - А ваш университетский друг, о котором вы рассказывали нам? Как же его зовут... Стив Майлс...
- Стив... Тоже окончил университет и вернулся в Теннеси, но мы часто переписываемся с ним. Он женился, у него растут трое ребят... - говорил Линдейл, и погруженный в воспоминания старик не видел, что рассказчик уже не смотрит ему в глаза, а блуждает взглядом по растрескавшейся штукатурке на стене. Стив. Его мертвенно бледное лицо и кровь, тонкой струйкой стекающая по щеке изо рта. Джон не мог вспомнить точно, где видел друга в последний раз, но лицо его было перекошено ненавистью.
- В последний раз он писал мне, что дела у него пошли на лад, и предлагал мне перебираться к нему, но я как-то не собрался... - продолжал он почти машинально.
- Из-за девушки? - внезапно спросил Сол с нескрываемой надеждой в голосе: - У вас есть знакомые девушки? Это нескромный вопрос, конечно, но...
Голос старика дрожал в ожидании, и разочаровать его Линдейл не мог...
- Девушки... - медленно проговорил он, потом сменил тон на шутливый и проговорил скороговоркой: - Да от девушек отбоя нет. После войны, знаешь ли, мужчин мало осталось, да и станут ли они смотреть на янки, когда рядом джентльмен с Юга? Одна проблема - как бы на части не разорвали.
- У вас, наверное, и невеста есть? - глаза старика горели жаждой долгожданной новости.
- Я бы не опережал события... Но одна леди ответила согласием на мое предложение...
- Надеюсь, не из саквояжников? - обеспокоился старик.
- Я же сказал, что она - леди... - изобразил возмущение Джон. - Из хорошей семьи... Соджернов помнишь?
- Неужели мисс Бэкки, - старик подпрыгнул от волнения.
- Точно.
- Так вы все-таки разыскали ее... где она сейчас?
- Она работает медсестрой в Чикаго в той же больнице, что и я. Там мы и встретились вновь. Наша помолвка состоялась несколько недель назад. Ты знаешь, Сол, времена уже не те, что раньше, но мы решили выждать положенный срок, мы ведь все-таки южане, а не какие-то саквояжники. К тому же надо сперва денег немного скопить...
- Ах, как бы хотел я дожить до того времени, когда смогу, наконец, взять на руки вашего сына, внука моего Джона.