В такой обстановке нельзя терять ни секунды. Бросаю в атаку взвод Кукарина - навести панику, не дать им спокойно рассредоточиться и принять боевой порядок. Взводу Ивченко приказываю атаку огнем с места. Танки Кукарина, как железные ангелы, сверху бьют фашистов, а те в ужасе - не ждали! Тем временем через гребень в овраг переваливают все новые немецкие танки - ведь их водители ничего не видят, просто идут на звук стрельбы, и мы их тут расстреливаем в упор.
А на броне у танков Кукарина - десант автоматчиков. Они крошат фашистскую пехоту, которая брызнула во все стороны из своих транспортеров. Помню, заместитель политрука Женя Богурский, лихой такой парень, держится за башню и бьет гитлеровцев направо и налево, - он тогда в упор расстрелял пятнадцать фашистов. А в довершение всего - конечно, такое дело может быть только в горячке боя - спрыгнул с танка прямо на плечи одному офицеру, набил ему морду, отнял полевую сумку с документами и обратно на танк. Представьте себе, живым из этой катавасии вернулся, даже ранен не был. Его потом наградили{11}. А всего в этой схватке мы разбили двенадцать танков, три орудия и перебили человек сто солдат и офицеров.
Гитлеровцы опомнились, двинулись в обход леса, думая нас окружить, еще пятнадцать танков с десантом на броне. Но мы и такой фокус предвидели. Ради подобного случая я заранее поставил на фланге в засаду два танка под командованием Петра Молчанова. Он их и встретил огнем в упор. Гитлеровские танки попятились, а там их взвод Ивченко начинает расстреливать. В общем, молотьба была хорошая - зажгли еще пять танков и перебили до роты пехоты.
Фашисты подтянули тягачами три батареи противотанковых орудий. Но не успели они развернуться на боевой позиции, как наши танкисты подавили и их.
Вдруг замечаю я в небе "кривую ногу" - вы же знаете, что у нас так зовут "хейнкель-126", авиационный разведчик. Мы уже хорошо знаем: появилась "кривая нога" - жди сейчас же воздушный налет. Поэтому приказываю: немедленно отойти от леса к Крутой Горе. Только мы ушли, налетели двадцать бомбардировщиков и начали перепахивать пустой лес. Полчаса его бомбили.
Бой развивается. Чтобы безопаснее было руководить им с окраины деревни, надеваю женское платье, а пистолет - под кофту. Выдвинулся в таком виде вперед, связь со взводами держу через посыльных. Договорились о срочных сигналах: сорву с головы платок - открывай огонь, подберу полы кофты - бери наступающих в клещи. Вам может показаться это смешно, даже противно воинскому уставу, но на войне всякое бывает. Любая хитрость применима, пусть самая нелепая с виду, лишь бы был результат.
Таким способом мы тут чуть было не захватили немецкий бронетранспортер, который подъехал к деревне на разведку. Подъехал он метров на двести, вылез рослый немец в шинели, бьет из пистолета по крайним домикам - провоцирует на ответ. Наши молчат. Он еще ближе, уже на пятьдесят метров. Я стою у прясла. Он мне: "Русский баба, иди сюда". Ну, думаю, сейчас возьмем его, голенького: справа изготовилась машина Загудаева, слева - Кукарина. Немец идет ко мне. И что же вы думаете? Опять не выдержали нервы у какого-то нашего десантника, выстрелил он из пистолета, да еще и промахнулся. Немец - прыг в бронетранспортер и - ходу. Пришлось его зажечь. А ведь могли взять целым!
Очень я тогда разозлился. Был у меня хороший восьмикратный бинокль, я его в сердцах об землю - все линзы вылетели. Ко мне после этого десантники подходить боялись: второй раз кто-то из них подвел.
В общем, много было у нас приключений в этом рейде. Он затянулся на несколько дней. Тем временем бригада уже отошла на несколько километров, связь была потеряна{12}.
Нас уже сочли погибшими. Трудно было с довольствием: ведь со мной было полтораста стрелков, а у них - ни куска хлеба. Трое суток я делил на всех пайки своих экипажей. Немножко похудели.
Первый воин
- Вы спрашиваете, когда было всего страшнее? - Катуков поднял брови и переглянулся со своими друзьями. - Ну что же, вопрос поставлен прямо, и он требует такого же прямого ответа... Пожалуй, под селом Первый Воин 6 октября, не так ли?{13}
Все дружно согласились.
- Чудесные, знаете ли, места, - продолжал Катуков. - Тургеневские места. Это недалеко от Бежина Луга. Мы держали там оборону. Моя мотопехота зарылась в землю. Надо было удержаться во что бы то ни стало. А гитлеровцы, конечно, считали, что им надо прорваться тоже во что бы то ни стало. Вот и нашла коса на камень. Помните, товарищи, как мы с комиссаром штаба под мины попали?..
Батальонный комиссар Мельник, молодой и веселый танкист, бывший строитель Харьковского тракторного завода, подтвердил:
- Да, денек был веселый. Я уже не чаял, что выберемся!
Вот документально точный, ничем не прикрашенный рассказ об этом страшном и прекрасном дне, который навеки войдет в историю бригады Катукова, да и не только в ее историю. Этот рассказ записан со слов самих участников изумительного сражения...
(...В сущности, уже накануне стало ясно, что вот-вот начнется решающий бой: Гудериан бросил защитникам Москвы вызов, двинув свои танковые части из Орла на север, вдоль шоссе, рассчитывая мощным ударом проломить нашу оборону. Вот как описывал этот трудный момент в письме ко мне 15 октября 1S71 года непосредственный участник битвы - комиссар танкового полка бригады Катукова полковник в отставке Яков Яковлевич Комлов, живущий нынче в Краснодаре: "Утром 5 октября наши части располагались за рекой Оптуха, притоком Оки; мост через реку оставался пока целым - ведь по ту сторону Оптухи рота Самохина искала танкистов Бурды, с которыми мы утратили связь. Кроме того, как мы предполагали, где-то впереди должны были находиться и танки Гусева, ушедшие к Орлу. Однако, как вскоре выяснилось, Гусев уже отвел свое подразделение за Оптуху.
И вдруг на шоссе со стороны Орла появилась большая немецкая механизированная колонна - танки приближались к мосту. Видя такое положение, я послал вперед несколько легких танков БТ-1 под командованием комиссара роты политрука Михаила Ивановича Самойленко с задачей выяснить, где Гусев, и уничтожить мост. Вслед за ними выехал и я на легковой машине.
Танки Гусева мы вскоре обнаружили. Я тут же быстро выдвинул их к реке. Танкисты взорвали мост и встретили немецкую колонну огнем.
Это был трудный, неравный поединок: Гудериан бросил в атаку до пятидесяти танков, за ними во втором эшелоне двигались еще сорок. Но наши танкисты держались стойко, маневрируя и всячески стремясь выиграть время, пока наши основные силы подготовят новый боевой рубеж за рекой Лисица следующим притоком Оки...")
К исходу дня пятого октября гитлеровцам, наступавшим от Орла, удалось восстановить взорванный нашими танкистами мост через реку Оптуха, и они подошли к рубежу реки Лисица на участке селений Ярыгино - Шараповка Каменево. Танкисты и мотострелки Катукова к этому моменту успели занять оборону по берегу Лисицы, оседлав шоссе.
На организацию обороны времени не хватило, но Катуков сделал все, что было возможно: мотострелки подготовили окопы, танки были укрыты в засадах по опушкам небольших рощ справа и слева от дороги. (Рощи эти нынче не сохранились, их вырубили в дальнейшем гитлеровцы, возводя оборонительные сооружения. Теперь на их месте стоят, как мне рассказывали, замечательные, давно плодоносящие сады.) Противотанковые орудия заняли огневые позиции в боевых порядках мотопехоты. Были оборудованы командные пункты, проведена связь. Зенитчики приготовились прикрыть оборонительный район от ударов с воздуха. Впереди, в двух километрах, был наскоро оборудован ложный район обороны: надо было сбить с толку гитлеровцев и заставить их обрушить свой удар по пустому месту.
Когда гитлеровцы приблизились к реке, наши танкисты открыли огонь из засад. Гитлеровцы остановились и расположились на ночь за гребнем высоты у деревни Шараповка. Их командование подтягивало в этот район новые силы, готовя наутро решающий удар в направлении селения Первый Воин.
Комиссар танкового полка Комлов, выяснив обстановку, доложил Катукову, что за гребнем высоты у Лисицы скопляется уйма танков, автомашин, солдат противника. "Словно ярмарка, - сказал он. - Им известно, что у нас с авиацией туго, так они действуют бесцеремонно. Рассчитывают на безнаказанность". Катуков связался с Лелюшенко и, получив ответ, сказал Комлову: