- Когда же будем воевать?
Генерал рассмеялся:
- Ша! Ша! Тихо. Все будет, как надо...
Советуюсь, как лучше построить работу, когда и в какие части съездить, с кем побеседовать; хочется собрать побольше материалов о героях зимних и весенних боев. И вдруг встречаю уклончивый ответ:
- Завтра приедет Шалин, посоветуемся...
Как раз перед этим генералу откуда-то звонили по телефону, и из короткого, полного военных условностей и недомолвок, разговора я понял, что начальник штаба армии привезет какие-то важные новости. Зная по опыту, что расспрашивать генерала о военных делах бесполезно, я перевел разговор на другие темы. В это время приехал киномеханик с передвижкой, и мы пошли смотреть вместе с офицерами штаба фильм "Трагедия Катынского леса". Фильм произвел на всех сильное впечатление. Катуков волновался, много курил. Когда зажегся свет, я увидел, что его глаза горят недобрым огнем.
- Мерзавцы! Какие мерзавцы! - глухо сказал он. - Не только истребляют тысячи людей, но еще пытаются взвалить свои преступления на нас... Это же гиены какие-то! Ну ничего, доберемся до Берлина, рассчитаемся. Жив буду, обязательно постараюсь принять участие в штурме Берлина, где бы ни находилась к этому времени армия. Не удастся добиться передислокации армии - попрошусь командовать бригадой, полком, батальоном, хоть ротой, а в Берлине буду! Очень мне нужно до рейхсканцелярии Гитлера добраться, - есть о чем с ним поговорить...
Катуков нервно чиркнул спичкой, она сломалась. Чиркнул снова, зажигая папиросу, и я увидел, что пальцы его дрожат.
- Сколько замечательных людей мы из-за него потеряли! Быть бы им инженерами, директорами заводов, учеными, художниками, а пришлось стать солдатами, и вот легли теперь они позади нас на безвестных лесных и степных кладбищах, не успев сказать своего главного слова... Вот вы спрашивали давеча, куда вам поехать, с чего начать. Поезжайте завтра утром к Бойко, только пишите не про него, - о нем и так много написано, и он этого заслужил, - а пусть вам лучше расскажут наши ребята, как погиб Александр Бурда, пока живы свидетели и участники того страшного боя. Вы его, конечно, помните?.. Редкой душевной силы был человек, смотрел я на него и радовался, как он растет. Рядовой шахтер из Донбасса, вышел он в комбриги, и я уверен - до командарма бы дорос, если бы не тот немецкий снаряд... О таких людях поэмы писать надо! Поезжайте, поезжайте завтра к Бойко...
Я отлично помнил Александра Бурду. В последний раз я встретился с ним на пыльном шоссе, - его бригада уходила в прорыв на Томаровку, и он, перед тем как захлопнуть люк, крикнул мне: "В Богодухове встретимся!" Но когда я добрался до Богодухова, его бригада ушла еще дальше. Оседлав важную железную дорогу, она отрезала один из путей отхода немцев из Харькова и храбро вела бой в полном окружении. Добраться туда было уже невозможно. Выполнив задачу, Бурда вывел своих людей на соединение с главными силами, смерть еще раз пощадила его. Но в трудные дни зимних боев, когда наши войска преграждали путь немецким дивизиям, пытавшимся вырваться из корсунь-шевченковского котла, он погиб...
- Мы его похоронили в городе Ружин, - сказал Катуков, - После войны ему обязательно надо поставить памятник, он этого заслужил. Напишите, обязательно напишите о том, как погиб этот человек!..
Утром приехал Шалин в запыленном комбинезоне, надетом поверх генеральского кителя с двумя кутузовскими звездами и другими орденами на груди, умнейший штабист-работяга, который говорил о себе: "Я, как ночная сова: днем - бой, ночью - итоги и новые задачи, а под утро - переезд на новое место". Он даже ни разу не побывал в Черновицах - все было недосуг, и сейчас очень жалел об этом: "Город-то, говорят, красивый, ну уж как-нибудь после войны посмотрю".
Пришел член Военного совета Н. К. Попель.
Генералы надолго уединяются. Потом Шалин, на ходу застегивая планшетку, выходит и зовет меня - он обещал меня подбросить в 64-ю бригаду к Бойко. "Только учтите, - говорит он, - у вас будет не так уж много времени. Мы скоро покидаем этот район, войска уже начали погрузку техники в эшелоны, часть танков пойдет своим ходом. Вы поедете с нами. Больше вам сказать пока ничего не могу".
Мы едем через Городенку, ту самую Городенку, которую в двадцатых числах марта с ходу заняли танкисты Бойко, взяв там в плен большое количество отказавшихся воевать против Советской Армии венгров. Чудесные пейзажи вокруг - буковые рощи, дубравы, живописные селения, утопающие в садах. Шалин восторгается ими, но... на свой манер:
- Прекрасные населенные пункты, - говорит он деловито, - я их очень люблю. Вы себе не можете представить, как здесь удобно маскироваться. Вот в такой деревне чего только не напихано, а попробуйте разглядеть...
В большом зеленом селе Торговица прощаемся: здесь стоит 64-я гвардейская танковая бригада Бойко, и я иду к своим старым знакомым. Комбриг встречает приветливо, вспоминаем былые встречи на разных фронтах. С ним другой старый знакомый - начальник политотдела бригады Боярский. Оба друзья и соратники Александра Бурды. С тех пор как мы расстались после сражения на Курской дуге, в бригаде много перемен: она стала гвардейской это была мечта Александра Бурды, который пришел в бригаду из 1-й гвардейской после боев на Брянском фронте; 950 солдат и офицеров орденоносцы; в историю бригады внесены уже имена четырех героев: Александр Бурда, Иван Бойко, Иван Адушкин и Василий Шкиль.
Ивана Бойко, дважды Героя, в бригаде ценят и уважают, он для всех непререкаемый авторитет. Но все - от комбрига до рядового солдата постоянно вспоминают Александра Бурду: "Он сделал бы так-то...", "А он говорил...", "Вот если бы он был сейчас здесь..." И сам Бойко постоянно повторяет: "Это Саша сколотил бригаду, это ему мы обязаны всем..." И хотя сейчас комбриг очень занят - заканчиваются последние приготовления к переброске бригады в новый район, - он зовет ветеранов, участвовавших в памятном бою 25 января 1944 года, когда погиб Александр Бурда, и они, усевшись кружком, начинают рассказ о последних часах жизни этого замечательного человека...
Последнее наступление, которое бригада провела под командованием гвардии подполковника Героя Советского Союза Александра Федоровича Бурды, началось 24 декабря и закончилось 1 февраля - пять дней спустя после его смерти. Это была знаменитая Житомирско-Бердичевская наступательная операция. Бригада в составе 1-й танковой армии прошла в общем направлении на юг и юго-запад 410 километров, уничтожив на этом пути тысячи солдат и офицеров противника, около ста танков и самоходных орудий, 255 броневиков и бронетранспортеров и много другой военной техники. Но и сама бригада понесла тяжелые потери: погибло 65 танков, пали на поле боя 132 гвардейца-танкиста, в том числе и сам комбриг. То были неимоверно ожесточенные бои.
Люди шли в бой с подъемом: ведь это был их первый гвардейский поход. Гвардейское знамя бригаде Катуков и Попель вручили в октябре, когда она стояла после жестоких августовских боев 1943 года в лесу у села Бездрик под Сумами. Жили в землянках на месте бывшего переднего края немецкой обороны. Угрюмое было место: рвы, воронки, минные поля, пепелища. Кое-где еще попадались зловещие немецкие плакаты на русском языке: "Каждый, кто появится здесь, будет расстрелян без оклика". Но в бригаде царило великолепное настроение - наступательная операция была завершена хорошо, многие получили награды, пришло хорошо обученное пополнение, были получены новые танки. В батальонах обобщали полученный в боях опыт, учили молодежь.
Катуков и Попель приехали 27 октября 1943 года. Они привезли не только гвардейский стяг, но и орден Красного Знамени, которым бригада была награждена за успешные наступательные бои на Курской дуге.
Перед строем бригады Попель произнес речь:
- Вот и пришел тот праздник, о котором мы с вами мечтали. Помните, как было сказано перед началом наступления: хорошо выполните эту сдельную работу - получите гвардейское знамя и орден на него. Этот день наступил. Как и все, что было в июльско-августовских боях, он останется для нас памятным навсегда.
Потом говорил Катуков:
- Очень приятно приехать поздравить вас и вручить вам то, что вы честно заслужили. Это величайшая заслуга ваша. Велик ваш почет, велика слава, но и велика обязанность. Не зазнавайтесь, учитесь, крепите дисциплину, готовьтесь к выполнению большой и важной задачи...
1-я танковая армия была хорошо подготовлена к новым боям: она насчитывала 42 300 солдат и офицеров, 546 танков и самоходных орудий, 585 орудий и минометов, 3432 автомашины. И вот, наконец, бригада Александра Бурды вместе со всей армией выступила на фронт. Эшелоны разгружались в Дарнице под Киевом. Танки своим ходом прошли через разрушенный Киев. На ходу было принято новое пополнение - армия готовилась к серьезной операции. Утром 24 декабря войска 1-го Украинского фронта перешли в наступление в направлении Житомир - Бердичев - Винница"{73}. Фронт прорывала 38-я армия. Танки вошли в прорыв и устремились вперед. Четыре дня спустя корпус Дремова овладел Казатином; его брал 69-й танковый полк, которым командовал Иван Бойко, будущий преемник Александра Бурды. А 64-я гвардейская все еще не принимала активного участия в боях, Катуков берег ее как свой резерв. Он использовал бригаду только в первых числах января, когда в районе Погребище на 38-ю армию обрушилась 17-я немецкая танковая дивизия, спешно переброшенная сюда из Кривого Рога. Совершив ночью семидесятикилометровый марш, бригада Бурды подоспела вовремя, чтобы нанести контрудар по превосходящим силам противника.