…Когда… сама общественность выделит людей для обеспечения общественного порядка, тогда гораздо легче будет бороться с нарушителями».
Эти слова, произнесенные от имени партии Первым секретарем ее ЦК, показали комсомольцам Дальзавода, что они идут по верному пути. Уже не только комитет комсомола и штаб отряда призывали комсомольцев к борьбе с нарушителями общественного порядка, но и сами комсомольцы торопили комитет и штаб. То и дело звучало «когда?» Этот вопрос задавали секретари цеховых комсомольских организаций, молодые рабочие. А однажды произошел такой телефонный разговор:
— Это слесарь Косыгин говорит. Я сейчас в больнице лежу, так вы смотрите, не вздумайте меня из списков вычеркнуть. Когда находить-то будем?
Выходить… Этого требовали многие. И в отряде шли последние приготовления. Выход, назначенный на 1 марта, задержался все из-за тех же «оргвопросов». А третьего марта по радио передали постановление партии и правительства об участии трудящихся в охране общественного порядка.
Партийный комитет Дальзавода создал инициативную группу по организации добровольной народной дружины. В цехах прошли собрания, на которых более ста рабочих получили рекомендации на право быть дружинниками. Дружину разбили на отряды, закрепили за ними территорию, выделили помещения. В штаб дружины вошли лучшие из лучших — коммунисты, комсомольцы, активисты, передовики производства. Такова краткая история возникновения народной дружины на крупнейшем предприятии Владивостока. Лишь в деталях отличается она от истории создания таких же дружин на других предприятиях.
Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР всколыхнуло инициативу масс, дало им в руки могучее оружие. Но высокое право пользоваться им народ доверяет лишь достойным, тем, кто стремится жить и работать по-коммунистически.
…Комсомольское собрание во Владивостокском торговом порту. Обсуждаются заявления тех, кто решил стать дружинниками. Председатель собрания зачитывает заявление грузчика Бориса Рябия.
— Будем обсуждать? — спрашивает председатель.
— Нет, не нужно, — шумят комсомольцы, — знаем Рябия. Настоящий комсомолец, работает хорошо и член штаба общественности.
«Достоин» — таково решение собрания. И Борис Рябий получает рекомендацию. То же самое и в отношении грузчика Владимира Запоранюка. Он тоже хороший производственник, непримиримо относится к хулиганам.
А вот когда председатель зачитывает заявление грузчика А., в зале воцаряется молчание. Тишину нарушает чей-то строгий, немного удивленный голос:
— Какой из него дружинник? Он же выпивает!
И комсомольцы не рекомендуют А. в народную дружину. Их члены должны быть образцом высокой морали, чтобы иметь право говорить и действовать от имени всех советских людей.
Не дает собрание рекомендации и комсомольцу К., недостойно ведущему себя в быту.
Комсомолец Максимов недавно работает в порту. Когда зачитывают его заявление о приеме в дружину, из зала раздается:
— Пусть выступит, расскажет о себе!
К столу выходит невысокий коренастый паренек с простым, открытым лицом и прямым взглядом слегка прищуренные глаз.
— Пришел я из армии, — волнуясь говорит он. — На службе был отличником боевой и политической подготовки. Награжден грамотой крайкома комсомола. Что еще сказать? Обещаю работать и бороться с хулиганами так, как служил в армии…
На вопрос председателя, можно ли дать комсомольцу Максимову рекомендацию для вступления в дружину, собрание отвечает утвердительно.
…В партийные и комсомольские бюро, профсоюзные комитеты предприятий Сучана, Уссурийска, Спасска, всего края поступают листки со словами: «Прошу принять меня в члены добровольной народной дружины…»
Движение, рожденное народом, начало крепнуть.