Капитан отряда повернулся и внимательно посмотрел на племянника. Руки его были сложены на груди и раздувшиеся бицепсы производили впечатление величия и силы. Они блестели при свете крошечного фонарика, привязанного ко лбу, фонарика, который могли носить только полноценные воины. Через некоторое время старший мужчина покачал головой и очень мягко сказал:
- Эрик, Эрик, забудь об этом, мальчик. Он был всем тем, что о нем говорят и даже больше. Твой отец был знаменит. Мы его звали Эрик Опустошитель Кладовых. Эрик Смеющийся над замками, Эрик Неукротимый Вор. Он научил меня всему, что я знаю. Но он был женат всего лишь раз, и если какая-нибудь другая женщина когда-нибудь и заигрывала с ним, то она была очень осторожной, и никто об этом не знал. А теперь зачехли эти копья. Они все покрылись влагой. Древки вместе, вот так, остриями вверх, и подровняй.
Эрик расставил кучу оружия как полагалось. Это было его обязанностью. Он снова повернулся к дяде, осматривавшему мешки и фляги, которые они возьмут с собой в экспедицию.
- Предположим, что существовала другая женщина. Мой отец мог иметь два, три, даже четыре помета от разных женщин. К тому же супербольшие пометы. Если бы мы смогли доказать это, меня больше не называли бы одиночкой. Я не был бы Эриком Единственным.
Уничтожитель ловушек вздохнул и на некоторое время задумался. Затем он вытащил из петли за спиной копье и взял Эрика за руку. Дядя вел юношу вдоль убежища, пока они не очутились в самом его центре. Он внимательно посмотрел на видневшиеся в обоих концах входы, желая убедиться, что они совершенно одни, прежде чем произнес необычно тихим приглушенным голосом.
- Мы никогда не сможем доказать ничего подобного. Если ты не хочешь быть Эриком Единственным, если ты хочешь стать Эриком каким-то еще, тогда все зависит от тебя. Ты должен совершить хорошую кражу. Именно об этом ты и должен теперь все время думать - о своей краже. Эрик, какую категорию ты собираешься объявить?
Юноша не особенно над этим задумывался.
- Думаю, как обычно. Ту, которая выбирается для большинства посвящаемых. Первую.
Старший недовольно сжал губы.
- Первая категория. Еда. Ну что же...
Эрик сообразил:
- Ты хочешь сказать, что такой как я, единственный, которому действительно приходится создавать себе имя, должен поступить как настоящий воин? Мне следует сказать, что я совершу кражу второй категории - предметы, полезные для Человечества? Мой отец поступил бы таким образом?
- Знаешь, что сделал бы твой отец?
- Нет. Что?
- Он выбрал бы третью категорию. Именно это объявлял бы сейчас и я, если бы проходил церемонию посвящения, и я хочу, чтобы именно это объявил ты.
- Третью категорию? Сувениры Чудовищ? Но никто не выбирал третью категорию, не знаю, с каких пор. Почему это должен сделать я?
- Потому что это нечто большее, чем просто церемония посвящения. Это могло бы стать началом новой жизни для всех нас.
Эрик нахмурился. Что может быть больше, чем церемония посвящения и признание его полноправным мужчиной?
- Сейчас в Человечестве кое-что происходит, - продолжал Томас Уничтожитель Ловушек странным напряженным голосом. - Большие дела. И ты станешь их участником. Эта твоя кража, если ты совершишь ее как положено, если ты сделаешь то, что я тебе сказал, наверняка сорвет покрывало с замыслов вождя.
- Вождя? - Эрик почувствовал замешательство, словно шел по незнакомому убежищу без фонарика. - Что общего между вождем и моей кражей?
Его дядя снова осмотрел оба выхода из коридора.
- Эрик, что является самым важным из того, что можем мы, ты или кто-нибудь еще сделать? Для чего мы живем? Для чего мы здесь?
- Ну это легко, - хмыкнул Эрик. - Это самый легкий из существующих вопросов. Любой ребенок может на него ответить: "Наноси ответные удары Чудовищам, - процитировал он. - Прогони их с планеты, если можешь. Отвоюй Землю для Человечества, если можешь. Но главное: наноси ответные удары Чудовищам. Заставь их страдать так, как они заставили страдать нас. Заставь их помнить, что мы все еще здесь, что мы все еще боремся. Наноси ответные удары Чудовищам".
- Наноси ответные удары Чудовищам. Правильно. Ну и как мы это сделаем?
Эрик Единственный удивленно посмотрел на дядю. Этого вопроса не было в наставлениях. Должно быть, он что-то не так услышал. Его дядя не мог ошибиться в таком ритуале.
- Мы сделаем это, - продолжал он, давая второй ответ, голос его зазвучал нараспев, как во время уроков в детские годы, - сохранив науку и технологию наших праотцов. Когда-то Человек был властелином всего мира; его наука и технология давали ему превосходство. Наука и технология - вот то, что нам необходимо, чтобы наносить ответные удары Чудовищам.
- Ну а теперь, Эрик, - мягко спросил дядя, - пожалуйста, скажи мне, что, черт возьми, такое - технология?
Это было уже совсем далеко. Они отклонились от нормального порядка наставлений на целый коридор.
- Технология - это... технология - это... - он споткнулся о незнакомую словесную преграду. - Ну, это то, что знали наши предки. Технология - это то, что необходимо, чтобы делать водородные бомбы или вести экономическую войну или изготовлять управляемые ракеты - в общем, для того, чтобы получить то мощное оружие, которым обладали наши предки.
- Принесло ли это оружие им какую-нибудь пользу? Я имею в виду, в борьбе с Чудовищами. Они остановили Чудовищ?
Мгновение у Эрика был совершенно ошарашенный вид, затем он повеселел. О! Теперь он знал дорогу. Он знал, как вернуться назад к наставлениям:
- Внезапность атаки...
- Прекрати это! - приказал ему дядя. - Не рассказывай мне эту чепуху! Внезапность атаки, вероломство Чудовищ - как ты думаешь, это похоже на объяснение? Только честно? Если твои предки действительно были властелинами мира и имели такое мощное оружие, могли бы Чудовища победить их? Я водил свой отряд в десятки походов, и я знаю цену неожиданной атаки, но поверь мне, она хороша только для быстрого удара и поспешного отступления, если ты сталкиваешься с превосходящими тебя силами. Ты можешь сбить кого-то с ног, если он этого не ожидает. Но если он действительно сильнее, чем ты, ты не одержишь верх. Так ведь?
- Я... Я не знаю. Откуда мне знать.
- А я знаю. Я знаю по опыту многочисленных схваток. Нужно запомнить следующее: когда наших предков сбили с ног, они так и не поднялись. Это значит, что их наука и технология имели не такое уж первостепенное значение. А это значит... - при этих словах он повернул голову и посмотрел прямо в глаза Эрику, - это значит, что наука и технология наших предков гроша ломаного не стоили против Чудовищ, и ничего не будут стоить впредь!
Эрик Единственный побледнел. Он понимал, что такое ересь.
Дядя похлопал его по плечу и глубоко вздохнул, словно наконец выплюнул что-то чрезвычайно неприятное. Он придвинулся ближе, глаза его заблестели под светом маленького фонарика, голос упал до резкого шепота. Эрик, когда я спросил тебя, как мы наносим ответный удар Чудовищам, ты ответил мне, что мы должны делать. Однако мы ничегошеньки не делали, чтобы побеспокоить их. Мы не знаем, как восстановить науку наших предков, у нас нет ни инструментов, ни оружия, ни технологии - чем бы она ни была - но все это не принесло бы нам ни капельки пользы, даже если бы оно у нас было. Потому что однажды все это уже потерпело поражение. Все это потерпело полное поражение в пору своего расцвета. Сейчас просто нет смысла пытаться создавать это заново.
И Эрик понял. Он понял, почему его дядя перешел на шепот, почему в его словах было столько напряжения. Здесь дело было связано с кровопролитием, с кровопролитием и смертью.
- Дядя Томас, - прошептал он прерывающимся голосом, хотя прилагал все усилия, чтобы говорить ровно и твердо, - давно ли ты стал человеком чужой науки? Когда ты оставил науку предков?
Томас Уничтожитель Ловушек погладил копье, прежде чем ответить. Он прикоснулся к нему нежно, почти бессознательно, но они оба мысленно отметили тот факт, что оно готово к удару. Огромное тело капитана, на котором были лишь опоясывающие бедра ремни и легкая петля для копья, висящая на спине, казалось, тоже было готово броситься мгновенно в любом направлении. Он снова перевел взгляд от одного конца убежища к другому, луч фонарика, прикрепленного к его лбу, пронизал сгустившуюся у входов темноту. Эрик тоже осмотрелся. Никто не слушал их прижавшись к стене и затаив дыхание.