- Демократические перемены - это всё везде плохо? - спрашиваю Скрипу.
- Для армии это было очень плохо, - отвечает.
- А, допустим, открытость и гласность в госзакупках, в конкурсах и контрактах для армии - это плохо?
- Это хорошо. Давай я тебе про широко открытые глаза демократической журналистики расскажу, - предлагает он с энтузиазмом в голосе..
- Давай.
- Приходит ко мне журналистка накануне 15 февраля, её послали ко дню нашего ухода из Афгана чего-то там написать. Смотрит на меня, глазища большие, демократические. Я только начал ей что-то говорить о ситуации тогдашней, она делается удивленной и спрашивает: вы разве не с американской армией вместе освобождали Афганистан от талибов?
- Перепутала две разные войны?
- Я ей объясняю: девушка, вы даты этих войн дома посмотрите, а через год встретимся снова. Вот такая у нас сейчас демократическая журналистика.
- Встретился ты с ней через год, как договаривались?
- Не, я через год, в 2015-м, уже здесь был.
- Может, пригласить наших, тюменских, с камерой сюда?
- Я никого на войну не повезу.
И Скрипа замолчал, наверное, на час. Даже не на час, на весь вечер. Сидит, сидит, в окно смотрит, о чем-то думает и ничего не говорит.
МАКЕДОНСКИЙ
До приезда на Донбасс Виктор Скрипченко много путешествовал по миру. Друзья у него есть повсюду, есть в Коста-Рике, есть в Индонезии, в Европе их - езжай куда хочешь. В бывшей Югославии, например, у его друзей саперов большие и просторные дома. Правительства новых стран, возникших на этой территории Балкан, щедро наградили тех, кто помогал очистить поля от мин гражданской войны.
Он тоже там работал по линии ООН вместе с французскими специалистами, но контракт на продолжение работы заключать не стал, поэтому своего дома в Словении у него нет, да он ему в этой стране и не нужен. Его с детства манила Греция, поэтому он "мотался" по ней неоднократно, взяв в аренду автомобиль, изучая окрестности, присматриваясь, где прикупить домик.
И обратил внимание, что в музеях греческих городов экспозиций, посвященных Александру Македонскому, или нет вообще, или они весьма скромные по количеству артефактов и экспонатов.
В конце концов, он обратился к заведующей одного из музеев, женщине, умудренной жизненным опытом и с "благородным выражением лица", как он ее мне описал. Так, мол, и так, обращается к ней через переводчика, которого нашел тут же, в музее, а где Александр Македонский?
Женщина удивилась вопросу, сама в ответ спрашивает: вы из какой страны? Из России. И вы знаете об Александре Македонском? - продолжает задавать вопросы заведующая музеем. Конечно, знаю, у нас его все дети знают и школьники, и студенты. У вас детям рассказывают о Македонском? - на благородном лице женщины появилась тень испуга. А почему о нем нельзя рассказывать детям? - не понимал её Виктор. "Он же душитель греческой свободы, самовластный деспот и тиран, возомнивший себя богом", - такими словами дала сотрудница греческого музея характеристику кумиру его юности и многих лет учебы в училище военном.
Сатана какой-то, если верить уроженке Греции. Весь мир считает его великим, кроме греков, особенно тех греков, что живут неподалеку от Фив, города, который Александр разрушил до основания за мятеж, поднятый против него и власти царей Македонии. Шесть тысяч убил, 30 тысяч продал в рабство. Не пощадил защитников демократических свобод, какого бы сословия они не были. Ни их женщин, ни их детей. Лишь одного ученого по имени Демосфен не тронул и его дом оставил целым - тот был философом, то есть мудрецом, а к мудрецам Александр Македонский относился с уважением, в отличие от политиков и вождей мятежных, которых уничтожал без жалости.
К чести восставших, они и сами не просили пощады: оставшись в окружении на главной площади у храма, сражались до конца,
- Вот так-то, - закончил он рассказывать о посещениях греческих музеев, - история не так проста и однозначна, как нас учили и учат до сих пор. Когда начинаешь ездить по странам и континентам, беседовать с людьми, задавать вопросы, тогда понимаешь, что калейдоскопчик наших знаний об истории сложнее, чем нам кажется, и он не всегда складывается так, как мы привыкли. Хочешь, расскажу об одном старом еврее в Израиле?
- Анекдот?
- Почти. Останавливаюсь перекусить в одном городке, а день был - 9 мая. Они этот праздник отмечают тоже широко. Во всех кафушках народ, шумно, а в одной - тихо, никого. Я - туда. Старичок хозяин, я ему что-то заказал по-быстрому, пока готовилось, обратил внимание, что никаких праздничных признаков в убранстве кафушки нет: ленточек, флажков и прочей победной атрибутики.
Покушал, пробую спросить у старичка, мол, чего-то не вижу в его заведении праздничного убранства. В других, что рядом - отмечают, а у него - как бы и Дня Победы нет. "А вы спросите других, как тут, в 30-х годах Гитлера ждали и готовились его встречать", - отвечает мне старичок. Какого Гитлера, нельзя ли об Адольфе поподробнее? "Я тут живу с 1922 года. Гитлер обещал нам землю и государство, когда искал поддержку среди местных в своих интригах с Англией. Вот и спросите тех, кто здесь не из страны советов, ждали его тут или не ждали", - старичок больше на эту тему не распространялся, на вид ему лет девяносто, может, и сейчас еще живой.
Когда Виктора слушаешь, "калейдоскопчик" знаний становится всё занятней и занятней. Он много видел, много прочитал, и комп у его кровати не только для того, чтобы сообщить редактору газеты Сереже Суразакову в колонке комментариев, что дед он без "кавычек", и у него есть внучки - две. И что заиметь внучат - дело, не самое "хитрое" в его полувоенной жизни.
Кстати, о чтении. Витюша, назовем его в этом абзаце так, поскольку речь пойдет о годах его младенчества, научился читать задолго до поступления в первый класс. Ко дню, когда в семь лет ему открылись двери школы, он прочитал Фенимора Купера от корки и до корки книгу в 600 страниц. Зачем и почему? Фильм посмотрел про Чингачгука, увлекся, как и все мальчишки, героем прерий, побеждавшим во всех стычках "бледнолицых". Гойко Митич - это не актер, это вождь детишек всего Советского Союза в годах 70-х прошлого столетья.
Учительница не поверила, что он прочел такую большую книгу до того, как его начали "учить читать". Она открыла её примерно в центре фолианта и попросила вслух сказать, что написано на странице 323. Он прочитал две верхних строчки, ей хватило, а ему нет, он продолжил. Урок был потрясающе интересным для всех в классе.
"Помню, после каждой серии про Большого Змея, я объяснял пацанам, что в фильме искажено, а что показано правдиво - как написано", - вспомнил Виктор свой детский критицизм, свою наивность в поисках сути правды, - я был среди ребят, благодаря моим "широким знаниям" в большом авторитете".
Став постарше, он мог и сам стрелять сколько угодно из револьвера и винчестера в прериях таежных рек. Оружие геологи носили постоянно. Встав с утра на тропу геологической науки, родители оставляли ему на столике наган, патроны и записку: "Суп в кастрюльке, веди себя прилично".
Прилично - это когда не бегаешь от ствола к стволу в тайге, учась стрелять по-македонски - из двух стволов. Впрочем, тогда словосочетание "по-македонски" еще не будоражило ребяческое воображение и не будило желание быть похожим на спец-агентов её Величества или рэмбатистых "терминаторов", пришедших с экранов к поколениям, родившимся позднее. В 70-е годы мы подражали тем, кто на экране в шляпе и штанах из кожи, в куртке с "рямками" вдоль рукавов, хватался за рукояти кольтов чуть быстрее, чем его дружки-ковбои. И конечно, тому, кто томогавк держал в руке и был обнажен по пояс, но действовал топориком проворней, чем "белый волк" в штанах своих "стволом" у пояса. Эх, сколько топоров, к примеру, я испортил, пытаясь перенять искусство Чингачгука, не говорите об этом моему деду, он будет снова горевать на небе - там, где инструменты плотника вряд ли ему когда понадобятся.