Король принял его, и они поцеловались "более двадцати раз". При виде этого зрители разрыдались. Из рядов баронов и рыцарей, столпившихся на соседних лугах, вскоре раздались возгласы: "Ноэль! Ноэль!" Уже почти стемнело, когда Людовик ласково попрощался с братом. Вечером он с восторгом рассказывая своему канцлеру о воссоединении, он добавил:
Произошло нечто, что моряки и другие опытные в таких делах люди объявили чудесным, ибо прилив, который сегодня должен был быть самым высоким в году, оказался самым низким из всех, какие только видел человек, и начал отступать на четыре часа раньше, чем ожидалось, за что слава Богу и Богоматери.
Проведя несколько дней в тесном общении с братом, около 18 сентября герцог Гиеньский отправился в свой новый апанаж. В канун Рождества (1469) он вернулся в Монтиль-ле-Тур (Плесси-ле-Тур) с блестящей свитой сеньоров. После недели празднеств он и Людовик отправились в Амбуаз, где они должны были встретиться с королевой и ее дамам. Беттини сообщает:
Куда бы король ни отправился герцог сопровождал его рука об руку или за руку, и они почти постоянно находятся вместе, едят, пьют и спят в одной комнате…
У Людовика были прекрасные причины быть в хорошем настроении. Ему не только удалось вырвать своего брата из рук принцев, но и Франциск II теперь делал ему дружеские предложения. С другой стороны, ему удалось избавиться от особенно буйного мятежника — графа д'Арманьяка. Обвиненный в измене Парижским Парламентом, он бежал в Испанию, так что все его владения теперь находились в руках короля[94]. Наконец, из Англии до короля дошли вести, которые, казалось, свидетельствовали о том, что его усилия по привлечению графа Уорика на свою сторону скоро принесут плоды.
Воссоединение с братом и наследником должно было стать прелюдией к драме, более амбициозной и более авантюрной.
1 марта 1470 года жители Онфлёра с изумлением увидели, как английский флот бросил якорь в устье Сены, где его командующий, не кто иной, как знаменитый Ричард Невилл, граф Уорик, вскоре должен был получить самый торжественный прием.
В течение девяти месяцев Людовик XI внимательно следил — сквозь туман слухов, ложных донесений, докладов своих агентов и сообщений непосредственно от Уорика — за обескураживающими переменами в судьбе Ричарда Невилла. В августе предыдущего (1469) года Людовик узнал, что после свадьбы старшей дочери графа Изабеллы с братом Эдуарда IV Джорджем, герцогом Кларенсом, Уорик захватил короля в сражении и теперь намеревается посадить своего зятя на английский трон. Через некоторое время Людовику сообщили, что Эдуард сбежал из плена и вернулся в Лондон, где ему удалось вернуть бразды правления в свои руки. В апреле, казалось, что граф и король снова взялись за оружие. Однако внезапно пришло известие, что Уорик, Кларенс и их супруги теперь в бегах и что их флоту запрещено входить в Кале. Когда граф попросил у Людовика XI разрешения высадиться в Нормандии, Людовик XI поспешил отправить приказ адмиралу и архиепископу Нарбонскому оказать этим неожиданным гостям достойный прием[95]. Вскоре его офицеры сообщили Людовику, что англичане появились в устье Сены, и их сопровождает конвой из бургундских и бретонских кораблей, которые им удалось захватить. Со своей стороны, Уорик сообщил королю, что готов потрудиться над восстановлением на троне дома Ланкастеров, как тот предлагал в 1467 году, и попросил о немедленной беседе с Людовиком.
Однако герцог Бургундский с поразительной быстротой узнал, что пират, захвативший его корабли, "великий мятежник" его союзника Эдуарда IV, получил самый радушный прием в Нормандии. Взбешенный, он немедленно обвинил короля в нелояльности и потребовал, чтобы тот без промедления арестовал Уорика. Не будучи готовым к войне, Людовик не мог позволить себе дать принцам предлог для возобновления военных действий, более того, он даже не был уверен в намерениях графа. Однако он был не из тех, кто упускает возможность, о которой давно мечтал и которую неожиданно предоставил ему случай. Поэтому он написал Уорику письмо, в котором сообщил, что сделает все возможное, чтобы исполнить его желание. С другой стороны, он послал настоятельное приглашение Маргарите Анжуйской, призывая свергнутую королеву покинуть герцогство Бар и присоединиться к нему в Амбуазе. Наконец, он попытался умиротворить герцога Бургундского, пообещав, что все имущество его подданных будет им возвращено, и заявив, что предоставил Уорику убежище, прежде чем узнал, что тот захватил бургундские корабли. Но король прекрасно понимал, что такие слова не могли удовлетворить герцога, тем более что захваченные графом корабли находились в устье Сены, пока его моряки пытались распродать добычу в нормандских портах и деревнях, а с самим графом офицеры короля обращались как с принцем и предлагали официально принять его при французском дворе.
94
В его кампании против графа д'Арманьяка Людовику помогал его друг граф Уорик — по крайней мере, согласно истории, детали которой кажутся очень убедительными, рассказанной через много лет после смерти короля англичанином по имени Джон Бун, в то время находившимся в заключении во Франции. В конце 1468 года Эдуард IV поручил этому грубому авантюристу из Дартмута доставить послание графу д'Арманьяку с предложением поддержать англичан при вторжении в Гиень. Однако, как только Джон Бун получил письма, которые ему было поручено доставить, он рассказал о своей миссии графу Уорику. Когда герольд графа сообщил королю о заговоре против него, Людовик попросил Буна продолжить путешествие как ни в чем не бывало, но при этом лично информировать его о результатах своей миссии.
Весной 1469 года Людовик однажды вечером узнал, что человек Уорика только что прибыл в Амбуаз. Подозрительный, как это было в его привычке, король попросил своего придворного Жана де Дайона, очень проницательного сеньора дю Люд (которого в письмах он называл "Жан Ловкач"), занять его место. Одетый в малиновый бархат, с надвинутой на глаза черной шляпой, дю Люд сидел на скамье в маленькой спальне, освещенной единственной свечой. Король же находился в соседней комнате. Когда Бун вошел в спальню, он сказал, что граф д'Арманьяк отказался взять письма или даже поговорить с человеком, который их принес. На следующий вечер, убедившись, что этот человек действительно тот, за кого себя выдает, Людовик принял Джона Буна в той же комнате. Взяв его привычно под руку, он попросил его повторить свой рассказ под предлогом того, что накануне он был слегка болен и не помнит подробностей. Когда англичанин закончил, король сказал ему: "Я запрещаю тебе на всю жизнь рассказать хоть одной живой душе, что ты ездил к графу д'Арманьяку. Теперь же ты должен оказать мне одну услугу". Эта услуга заключалась в том, что Бун должен был притвориться, что еще не навещал графа д'Арманьяка, а прибыл из Англии прямо в Амбуаз с письмами Эдуарда IV. На следующий вечер, все в той же комнате, король принял Джона Буна в присутствии господина дю Люд, Таннеги дю Шателя и еще двух своих приближенных. Когда последние заняли свои места, король пригласил англичанина сесть на скамью рядом с ним: "Вот рыцари, которым я доверяю больше всего на свете", — прошептал он ему на ухо. Затем он сказал вслух: "Это человек, который привез письма. Я хочу, чтобы он сделал с них копию, а затем запечатал их и передал графу д'Арманьяку". Вполголоса он сказал Буну, что должен отлучиться на некоторое время и таким образом польстил Буну, внушив ему, что только они двое знают секрет.
Однако на следующий день, когда король вошел в галерею замка Амбуаз, где он особенно любил гулять, он нашел Джона Буна за беседой с придворным, который его привел. Спросив, в чем дело, он узнал, что англичанин очень недоволен, потому что понял, что его разыграли: он прекрасно знает лицо и голос государя, сказал он, и человек в черной шляпе, который принял его в первый вечер, не был королем. Людовик одарил Буна своей самой любезной улыбкой: он был в восторге, сказал он, что посланник его кузена, графа Уорика*, оказался достаточно умен, чтобы разгадать его маленькую уловку. На самом деле у него были некоторые сомнения относительно личности Джона Буна, поэтому во время первой беседы он попросил сеньора дю Люд сыграть его роль, а сам остался в соседней комнате. Окончательно успокоенный льстивым доброжелательством короля и золотыми монетами, которые, к счастью, пополнили его кошелек, англичанин покинул Амбуаз под предлогом, что ему нужно ехать к графу д'Арманьяку.
Когда он вернулся ко двору в августе, Людовик, который к тому времени покинул Амбуаз, чтобы присоединиться к своему брату, отправил его с пакетом сфальсифицированных бумаг — якобы ответом графа д'Арманьяка Эдуарду, — которые Бун должен был передать английскому королю, когда тот потребует. Во время охоты в окрестностях Ниора Людовик заметил англичанина и воскликнул: "Ты приехал, Джон Бун?", но больше ничего не сказал. Однако на следующий вечер, во время ужина, король вызвал к себе Буна и приказал сеньору де Краону распаковать пакет с подделками, заметив: "Вы можете подтвердить, что письма были у вас еще до того, как я их увидел!" Через несколько дней, отправившись в путь после беседы с братом, король снова вызвал англичанина, чтобы сказать ему, чего он от него ждет. Он должен был сказать, что после доставки писем короля Эдуарда графу д'Арманьяку его отправили в Бордо, пока граф совещался с герцогом Немурским — "который еще хуже, чем Арманьяк", — добавил Людовик. А когда он вернулся в Лектур, где проживал граф д'Арманьяк, Бун получил от него письма к королю Англии, которому граф обещал предоставить 15.000 человек, чтобы помочь ему завоевать Гиень.
Нервничая, Бун пробормотал, что не знает, справится ли он с ролью, которую доверяет ему король. "О, продолжайте без страха", — весело ответил Людовик. После этого он послал за Гийомом де Серизе, одним из своих советников, чтобы тот записал показания Джона Буна; затем он созвал собрание сеньоров и знатных людей, чтобы ознакомить их с историей англичанина, письмами Эдуарда IV и "ответом" графа д'Арманьяка. Чуть позже король предупредил Буна, что если граф д'Арманьяк поклянется, что не писал никаких писем королю Англии, то он, конечно, должен предложить встретиться с ним в поединке. Бун растерялся и ответил, что у него на это не хватит смелости. На самом деле у Людовика было более чем достаточно доказательств измены графа д'Арманьяка; но, как и на войне, он любил иметь в своем распоряжении больше сил, чем ему действительно было нужно, и ему определенно нравилось затягивать этот фарс дольше, чем это было необходимо.
Король предложил Буну щедрую пенсию, а также сосватал ему в жены богатую даму из Нанта. Однако англичанин, видимо, не смог устоять перед искушением ввязаться в дальнейшие интриги. Семь лет спустя он признался в заговоре, "при поддержке герцога Бургундского", с целью отравления королевского наследника (Карла, родившегося в 1470 году) и был приговорен к обезглавливанию. Однако ему все же заменили смерть на ослепление; и когда пришло время экзекуции, палач сделал это так (предположительно по приказу короля), что спустя годы Бун все еще мог видеть, "особенно когда погода была ясной". Несмотря на ужасные обвинения в его адрес, Людовик не мог не проявить великодушие к плуту, который его забавлял. Король отдал Буна на попечение его жены, которой он продолжал выплачивать пенсию, назначенную им Джону.
*Фактически, очень дальний "кузен". Оба они были потомками Людовика Святого, Уорик — через свою бабушку, Джоану, внебрачную дочь (но позже узаконенную) Джона Гонта, сына Эдуарда III, мать которого, Изабелла, была дочерью короля Филиппа Красивого.
95
Более подробную информацию можно найти в книге Р. М. Kendall