Тем временем после бомбардировки побережья Нормандии англо-бургундский флот блокировал устье Сены. Французские купцы были арестованы на территории Бургундии. Что касается эмиссаров, которых Людовик отправил к Карлу, то они были приняты довольно бурно. Как только они произнесли слова реституция и возмещение, герцог гневно прервал их, заявив, что предоставив помощь Уорику, заклятому врагу Бургундии, король нарушил Перонский договор и поэтому не может быть и речи о каком либо возмещении! После этого он резко прервал встречу, дав волю своему гневу:
У нас, португальцев [мать Карла была португальской принцессой], есть старая привычка отправлять ко всем ста тысячам чертей ада тех наших друзей, которые заключают договоры с нашими врагами!
В начале июля король отправился в Анжер, где к нему должен был присоединиться его брат. Тот факт, что он больше не был наследником престола, похоже, не изменил привязанности Карла к Людовику. Король в свою очередь позаботился сообщить ему обо всех мерах, которые были приняты для примирения Уорика и Маргариты Анжуйской. 22 июля и королева, и граф въехали в город. Ричарда Невилла сопровождал доблестный сторонник ланкастерцев Джон, граф Оксфорд, которому удалось пересечь Ла-Манш несколькими днями ранее. Не теряя ни минуты, но со всем обаянием, на которое он был способен, Людовик дал понять, чьим другом он себя считает. Вечером он взял графа Уорика под руку и подвел его к свергнутой им королеве. Несомненно, Ричард Невилл был должным образом королем проинструктирован, но мастерство, с которым он представил свою собственную легенду, достаточно свидетельствовало о том, что он сам был превосходным актером. Граф прекрасно понимал, что Лондон стоит коленопреклонения. Смиренно опустившись на колени перед надменной королевой, он попросил у нее прощения. Чтобы не причинить ущерб своей гордости, Маргарита продержала его в таком положении добрые четверть часа, пока граф просил у нее прощения за причиненное зло. Наконец, в великодушном порыве она согласилась простить его, и он торжественно поклялся в верности дому Ланкастеров. Уорик также обязался повторить этот акт раскаяния в Вестминстере, на церемонии, которая должна была состояться сразу после завоевания Англии. Затем королева с нескрываемым теплом приветствовала графа Оксфорда, поскольку он и его семья "сильно пострадали за ее дело".
Под присмотром короля граф Уорик и королева Маргарита провели следующие три дня, обсуждая детали своего союза. Было решено, что Людовик будет обеспечивать королеву, жен Уорика и Кларенса, принца Эдуарда и его юную невесту, маленькую Анну Невилл, до тех пор, пока граф не восстановит свою власть в Англии. Уорик сделал все возможное для своего зятя, герцога Кларенса, который благоразумно держался подальше от Анжера и если у принца Эдуарда и Анны не будет наследника мужского пола, корона перейдет к нему. 25 июля, при содействии своего брата, одетого, как и он, в монашескую рясу, король Людовик председательствовал на церемонии в Анжерском соборе, которая должна была скрепить примирение. Когда по доверенности состоялось обручение принца Эдуарда и Анны Невилл, королева Маргарита пообещала относиться к Уорику как к верному и преданному подданному и никогда больше не упрекать его за прошлые поступки, а граф поклялся "поддерживать партию и дело короля Генриха". Эти клятвы давались на кресте Святого Балдрика, любимом кресте Людовика, который, по преданию, приносил смерть в течение года каждому, кто осмеливался нарушить клятву. Затем король вместе со своим братом поручился за обещания Уорика королеве Маргарите, "показав тем самым, как сильно он ее любит и что он обязан упомянутому графу больше, чем любому другому человеку, а также сделает для него столько же и даже больше, чем для любого другого человека".
Хотя об этом прямо не говорилось, главный интерес Людовика во всем этом предприятии был совершенно очевиден: как только Уорик получит возможность, он должен будет втянуть Англию в тотальную войну против герцога Бургундского.
Союз Невиллов и Ланкастеров не мог не шокировать благочестивый ум Жоржа Шателена, а сам Коммин счел его "странным"[97]. Для врагов Людовика, как и для Шателена или епископа Бассена, который был вынужден покинуть берега Нормандии за то, что слишком горячо поддержал дело герцога Беррийского в 1465 году, король и граф Уорик были людьми одной пошиба, по крайней мере, об этом свидетельствует эпиграмма, написанная в то время одним памфлетистом из бургундского лагеря:
97
Уже тот факт, что Эдуард IV женился на Елизавете Вудвилл "по любви", вызвал скандал среди их современников. Средневековая этика существовала в мире, который уже имел с ней мало общего: к тому времени политический цинизм стал нормой, но он все еще вступал в противоречие с приличиями.