В то же время королю сообщили, что миссия Оливье Ле Дэна потерпела провал: двор Марии был возмущен грубым хвастовством цирюльника, а жители Гента, которых ему тайно поручили привлечь на сторону своего господина, были настроены настолько враждебно, что Оливье был вынужден поспешно покинуть город. Людовик совершил большую ошибку в выборе своего посла и в своих надеждах на победу над фламандцами. Однако, когда в Аррас прибыла делегация из Фландрии, король продолжил свою кампанию. Посланники, которым он предложил немедленно заключить брак между Дофином и Марией при условии, что она отдаст себя под его защиту, заявили этот проект "немыслим". Затем король попытался воспользоваться разногласиями между фламандцами и двором Марии, чтобы заручиться поддержкой той из двух партий, которая обратилась к нему. Когда его советники показали письмо, в котором бургундская наследница заявила, что хочет, чтобы всеми ее делами руководили Югоне, д'Эмберкур и еще два ее приближенных, фламандские послы, утверждавшие, что их Генеральные Штаты обладают всей верховной властью, пришли в такой гнев, что 9 марта покинули Аррас, прихватив с собой письмо, которое они поспешили предъявить герцогине. После этого вожди Гента бросили Югоне и д'Эмберкура в тюрьму и, несмотря на смиренные мольбы Марии, предали их смерти на городском рынке, как преступников. Людовик немедленно выдал их наследникам грамоты, гарантирующие сохранность их собственности и жестко осуждающие казнь. Но это была еще одна ошибка, поскольку ненависть, которую толпа питала к Югоне и д'Эмберкуру, частично объяснялась их профранцузскими настроениями.
Разочарованный и раздраженный тем, что ему пока не удалось вернуть обширные французские территории, на которые он рассчитывал, король решил прибегнуть в военным действиям. Пройдя Артуа без сопротивления, он осадил Эден, который взял за сорок восемь часов. Через десять дней он вошел в Булонь, знаменитую своей церковью Богородицы, которой преподнес, после того как воздал ей почести на коленях, "сердце из чистого золота стоимостью в две тысячи экю". Однако горожане Арраса, нарушив перемирие, заключенное с Людовиком, отправили посольство к Марии с просьбой о поддержке. Арестованные в Лансе и доставленные в Эден, члены посольства были немедленно обезглавлены. Король прибыл в Булонь на следующий день. В письме от 20 апреля он писал с мрачной иронией:
Среди делегатов был магистр Удар де Бюсси, которому я дал высокую должность в Парижском Парламенте [от которой Бюсси отказался]; и, чтобы все узнавали его голову, я украсил ее красивым меховым шапероном [такие носили члены Парламента], и теперь он председательствует на рынке Эдена.
Жители Арраса выступили с ответными памфлетами[121] и установили на городских стенах виселицы, на которых повесили белые кресты, символы Франции.
Людовик же тщательно готовился к осаде города. Миланский посол отмечает:
Король лично заботился о мельчайших деталях, он руководил установкой бомбард, строительством редутов и всем остальным. Один из сыновей сеньора де Конте был убит рядом с ним.
Людовик и сам был ранен, когда руководил операциями вблизи стен. Но вскоре Аррас капитулировал, и 4 мая король вошел в город через один из проломов в стенах, проделанных его пушками. "Вы были очень негостеприимны ко мне. Но я прощаю вас. Если вы будете моими добрыми подданными, я буду вашим добрым господином", — сказал он жителям Арраса, собравшимся на рыночной площади. Он потребовал ссуду в 50.000 экю, которую жители города смогли собрать и которую он впоследствии вернул, как и обещал. Из наиболее непримиримых горожан более ста были казнены "в назидание другим городам".
4 мая Людовик написал Великому магистру двора, который в то время командовал в Эно:
Слава Богу и Богородице! Я взял этот город и еду в Нотр-Дам-де-ла-Виктуар [близ Санлиса]. По возвращении я посещу Ваш район и составлю Вам хорошую компанию. И для этого Вам нужно побеспокоиться только о том, чтобы дать мне хороший совет, ибо я надеюсь, что там мы будем действовать так же хорошо, как я действую здесь. Что же касается моей раны, то ее нанес мне герцог Бретонский, потому что он назвал меня "трусливым королем". Но Вы представляете на что я способен, ибо знаете меня на протяжении многих лет.
Тем временем герцогиня Мария наконец-то выбрала себе мужа. 19 апреля эмиссары императора прибыли в Гент с письмом и бриллиантом, который ей отправил Максимилиан в ноябре прошлого года в знак помолвки. Девушка покорно заявила, что готова выйти замуж за человека, которого ей предназначил отец. Через два дня пара обвенчалась по доверенности, а 18 августа Максимилиан въехал в Гент, где сразу же была организована свадебная церемония[122].
121
122
Суждение Коммина о том, что король Людовик совершил серьезную ошибку, не выдав Марию Бургундскую замуж за Дофина, как это повторяют некоторые современные французские историки, весьма сомнительно. То, что Мария согласилась бы на такой союз и отдалась бы вместе с фламандцами под защиту короля, кажется весьма проблематичным. Любопытно, что Коммин не принимает во внимание тот факт, что Дофин уже был помолвлен с принцессой Елизаветой Английской. Правда, пять лет спустя, Людовик без колебаний расторг эту помолвку, но в 1482 году ситуация в Англии была совсем иной, чем в 1477 году. То, что король тщательно избегал публично просить ее руки от имени Дофина, похоже, означает, что, в отличие от Коммина, он полностью осознавал, что брачный союз, соединяющий его сына с Марией, или даже просто предложение такого союза, рискует втянуть его в войну с англичанами. Что касается обстоятельств в начале 1477 года, то сам Коммин утверждает, что король "был в мире с англичанами и был полон решимости всеми силами добиваться сохранения упомянутого мира в Англии". Если он хотел добиться такого результата, то вряд ли мог позволить себе нанести столь явное оскорбление старшей дочери Эдуарда IV.