Так они и сделали, но "сам добрый господин король остался с непокрытой головой". К большому удивлению собравшихся, которые ожидали услышать канцлера, заговорил сам Людовик. С убежденностью он пытался внушить им свое видение единой и процветающей Франции, где каждый должен иметь равные шансы на успех. Он хотел, по его словам, "трех главных вещей для блага всего королевства": чтобы каждый мог беспрепятственно торговать по своему усмотрению, чтобы правосудие было реформировано, с целью устранения проволочек и коррупции и чтобы Франция подчинялась единому закону и отныне знала только одни вес, меру и одну валюту. Король признал, что "его королевство было настолько велико, что его можно было объехать только с большим трудом". В заключении Людовик предложил каждому из своих добрых городов в течение шести недель прислать к нему своего представителя для дальнейшего обсуждения этого вопроса. Прощаясь с гостями, король сказал им, что "он знает, что они предпочитают видеть его стариком, чем мертвецом".
Чувство юмора его не покидало. Однако это был последний раз, когда он и его подданные видели друг друга.
За несколько месяцев до этого, после наставлений Дофину в сентябре 1482 года, Людовик переехал в Плесси-дю-Парк-ле-Тур. Это было последнее из его многочисленных уединений, уединение, из которого как он, так часто возвращавшийся к жизни, знал, что ему никогда не придется уехать. Против смерти не могли помочь все умения его все еще пылкого мозга. Однако он будет бороться до тех пор, пока сможет, и всеми возможными способами. Так закончилась жизнь, первые дни которой прошли в тени замка Лош, и которая теперь завершалась в его изможденном теле покоящемся в кресле.
Людовик превратил Плесси в крепость, куда допускались лишь избранные. Окрестные дороги были усеяны ловушками, в которые попадали лошади любого, кто пытался приблизиться к замку окольными путями. Замок был окружен рвом и стеной с острыми шипами, вделанными в кладку. Ворота закрывались железной решеткой. Само двухэтажное жилище короля находилось внутри крепостного двора. По четырем его углам находились передвижные железные сторожевые башни ― "удивительные и чудесные сооружения обошедшиеся в более чем 20.000 ливров". Сорок лучников, постоянно находившиеся в них на страже, имели приказ стрелять во все, что движется, как только ворота будут закрыты, а разводной мост поднят. 400 человек патрулировали стены и территорию вокруг замка днем и ночью. Как только в восемь часов утра открывались въездные ворота и опускался подъемный мост, в замок прибывали офицеры для организации дневной охраны, "как в тщательно охраняемой пограничной крепости".
Внутри, однако, Людовик превратил замок в удобную и очаровательную резиденцию с просторными и светлыми апартаментами[150]. Стены украшали картины знаменитого Жана Бурдишона, а также, вероятно, Жана Фуке, "королевского художника". Все помещения освещали пятьдесят больших светильников, каждый из которых поддерживали три ангела высотой в три фута, раскрашенные золотом и лазурью, с надписями на постаментах: Misericordias Domini in Aeternam Cantabo (Я буду вечно воспевать милость Божью).
Людовик проводил свои дни в огромной галерее, окна которой выходили во внутренний двор и на окрестности. Компаньонами ему служили его любимые борзые и птицы, чье пестрое щебечущее множество резвилось в клетках или свободно летало вокруг него. Чтобы не дать ему задремать, сельский оркестр, в который входили несколько пастухов из Пуату, играл под его окнами популярные мелодии, которые напоминали ему о старых добрых временах, когда он мог спокойно разъезжать по лугам и лесам своей любимой Франции.
Находясь в плену своей болезни, он также был в плену своих страхов. Прежде всего, он боялся, что кто-то воспользуется его слабостью, чтобы вырвать у него власть и заставить его жить "как человека, потерявшего рассудок". Ни один барон или принц не жил в замке Плесси, куда никому не разрешалось входить со своей свитой. Из крупных феодалов только Пьер де Божё, его зять, был допущен к королю и именно ему и своей дочери Анне Людовик решил доверить регентство и опеку над Дофином. Те, кто хорошо знал королевскую семью, считали госпожа де Божё своим умом и силой характера очень походит на своего отца-короля.
Подозрительность заставила Людовика заменить многих старых слуг иностранцами. Король постоянно обновлял свою охрану и слуг: "Природа, — говорил он, — любит новизну". Слишком слабый, чтобы заниматься государственными делами, если они не носили срочного характера, он постепенно начал бояться, что его подданные и соседние правители сочтут его мертвым и поэтому он прибегал к всевозможным уловкам, чтобы показать другим, что он по-прежнему господин Франции. Повышая и понижая в должностях чиновников, уменьшая или увеличивая пенсии, "он проводил время, ― устало признавался он Коммину, ― перетасовывая людей". Чтобы соседи думали, что он все еще жив и здоров, король использовал свою известную любовь к животным и приобретал все новых, за которых "заставлял платить дороже, чем владельцы хотели продать". Везде он заказывал собак. "На Сицилию он послал разыскать определенную разновидность мулов и если такое животное принадлежало какому-либо сеньору, он платил вдвое". В Неаполе король заказывал лошадей, в Берберии — редкую разновидность мелкого волка, называемого адивом, в Дании и Швеции — лосей и северных оленей, и "чтобы получить по шесть штук каждого из этих животных, выдал купцу 4.500 немецких флоринов". Однако, когда эти животные попадали к Плесси, он часто был слишком болен, чтобы уделить им внимание, и чаще всего даже не разговаривал с теми, кто их ему привозил.
150
Гротескный популярный образ короля, живущего как злой монах в мрачном замке, который становится еще более зловещим благодаря армии жестоких прихлебателей и трупам висящим на деревьях в парке, пришел прямо из воображения сэра Вальтера Скотта (романа