В 1066 году, после завоевания Вильгельмом Бастардом, герцогом Нормандии, Англия приняла феодальную систему континента, но с некоторыми изменениями и нюансами. В отличие от королей Франции, преемники Вильгельма редко позволяли своим великим вассалам объединять достаточно большие владения, чтобы пользоваться прерогативами, которые могли бы сделать их соперниками, но заботились о том, чтобы разделить их земли и лордства на многочисленные графства[1]. Граф Ланкастер не мог надеяться стать независимым властителем, какими были герцог Бретани или граф д'Арманьяк. Более того, из-за местных условий, а также из-за эпидемии Черной смерти и Столетней войны, английская феодальная система к XV веку практически распалась. Крепостное право почти исчезло, за исключением некоторых отдаленных районов. Общество, которым правил король Эдуард IV (1461–1483), было сеньориальным, а не феодальным. Система ассоциаций между слабыми и сильными — тогда называемая ливрея и покровительство (livrée et maintenance), но позднее XIX веке получившая название бастардный феодализм (féodalisme bâtard) — заменила традиционные политические связи владения и вассалитета. Чтобы получить покровительство и защиту, представители низшего дворянства заключали договоры с более влиятельными лордами, в которых обязывались выполнять для них определенные услуги, включая военную службу. Со своей стороны, великие лорды предоставляли свои контингенты войск уже не для выполнения своих феодальных обязательств, а на основе соглашения, заключенного с самим королем.
До времени Людовика XI власть короля Англии над своими лордами была сильнее, чем власть короля Франции над своими баронами, но все же его власть была более ограниченной. Некогда простое собрание баронов, Высший парламентский суд, состоящий теперь из Палаты Лордов и Палаты Общин, принимал законы и регулировал налоги. Такие могущественные короли, как Эдуард IV и Генрих VII, главенствовали в своих Парламентах, но сам факт этого главенства выявил границы их прерогатив. Правда, за 150 лет английские лорды свергли трех своих государей: Эдуарда II (1307–1327), Ричарда II (1377–1399) и, как мы увидим, Генриха VI (1422–1461); но если они и сместили этих монархов с трона, то не в духе феодальной реакции против центральной власти. Некоторые великие лорды просто хотели, чтобы корона перешла на голову их кандидата, чтобы именно они, а не их соперники, пользовались теми благами, которыми король, участвовавший в конфликте, одарил бы тех, кто привел его к власти. Знаменитый граф Уорик, друг Людовика XI, получил свое прозвище "Делатель королей" не за то, что боролся за ослабление монархии, а за то, что пытался сам осуществлять ее прерогативы. Война Алой и Белой Роз, в которой Уорик сыграл ключевую роль в обеспечении триумфа дома Йорков над домом Ланкастеров, привела к созданию новой монархии; короли-йоркисты Эдуард IV и Ричард III положили начало современному национализму, который в дальнейшем укрепила династия Тюдоров, основанная Генрихом VII. Королева Елизавета I была правнучкой Эдуарда IV.
В XV веке Пиренейский полуостров, выйдя из своего феодального прошлого, представляет нам еще один пример подобной эволюции в сторону мощной центральной власти. И в этом случае развитие национализма победит интернационализм христианства. Фердинанд и Изабелла объединили королевства Арагон и Кастилию, из которых они изгнали мавров и заложили основы современной Испании. Это движение блестяще иллюстрируется усилиями герцогов Бургундии, и особенно Карла Смелого, самого могущественного из врагов Людовика XI, превратить свои разрозненные владения в государство.
Темперамент и опыт его молодости сделают Людовика XI очень восприимчивым к этим течениям, столь характерным для его времени, а его выдающиеся способности правителя позволят ему осуществить преобразование Франции в национальную монархию. О том, как он этого добился, и пойдет речь в этой книге. Сделанное им было долговечным: государство, которое он оставил своим преемникам и которое достигло своего зенита в правление Людовика XIV (1643–1715), Короля-Солнца, просуществует до Великой Французской революции без существенных изменений.
В отличие от своего старого врага, Англии, королевство Франция, унаследованное Людовиком XI, все еще было пропитано феодальными традициями. Столетняя война, которая закончилась за восемь лет до вступления Людовика на трон изгнанием англичан из Франции (за исключением Кале), ускорила упадок феодальной системы, но бароны не отказались от своих претензий. В результате обезлюдения, вызванного войной и чумой, многие ранее возделываемые земли снова оказались под паром, а труд стал настолько востребованным, что многие крепостные могли теперь легко выкупиться на свободу, а крестьяне, будь то арендаторы или землевладельцы, могли получить землю на выгодных условиях. По тем же причинам многие бароны стали беднее, поскольку цены росли без изменения их доходов. Хотя они тоже пострадали, великие бароны возобновили независимый образ жизни своих предков, воспользовавшись возрождением регионализма и ослаблением власти короны в результате английских вторжений.
1
В этом отношении Перси и Невиллы на севере и Мортимеры на востоке были чем-то вроде исключения, так как было важно, чтобы семьи, управлявшие пограничными провинциями, обладали значительными территориальными ресурсами, чтобы они могли защитить свои владения от шотландских и валлийских вторжений.