К обвинениям в заговоре всегда прислушивались. Долгие годы король не мог забыть о грозном союзе принцев из Лиги общественного блага. Он знал по собственному опыту, полученному во время и после Прагерии в 1440 году, что глава партии мятежников неохотно расстается со своими союзниками-соучастниками, поддерживает с ними связь, намереваясь взять реванш или хотя бы изменить соотношение сил в стране. Он не считал соглашения, заключенные в Конфлане и Сен-Мор-де-Фоссе, настоящими мирными договорами. Его подозрения естественным образом пали сначала на брата Карла и на герцога Бретонского. Именно с ними, их чиновниками, их армиями и их сообщниками боролись войска и агенты короля, чтобы опередить их и завладеть Нормандией. Карл, став герцогом Гиеньским, примирился с королем лишь в сентябре 1466 года, а прибыл ко французскому двору только в декабре 1469 года — в Монти-ле-Тур, потом в Тур, а еще после того в Амбуаз. На протяжении целых четырех лет суровых репрессий его сторонники находились в опасности — подозреваемые, преследуемые, сурово осуждаемые, лишаемые должностей. Так было с Ан-туаном де Кастельно — сиром дю Ло, капитаном Фалеза, — который чересчур быстро сдал эту крепость бретонцам; и с Жаном V де Бюэйем, обвиненным в том, что в декабре 1465 года он привел сто двадцать шотландцев из королевской гвардии под знамена Карла. Людовик беспрестанно писал своим чиновникам, губернаторам и владельцам замков в городах Нормандии и всего запада страны, прося их провести расследование и отдать под суд тех, кто не оказывал помощи его людям. Первое письмо о помиловании, подписанное только в конце января 1466 года в Понт-Одемере, исключало из амнистии шестерых высокопоставленных особ — Луи д'Аркура, епископа Байё; Жана Лотарингского, графа д'Аркура; Жана де Бюэйя, графа де Сансера; Пьера д'Амбуаза и его сына Шарля; Жана де Дайона, сеньора дю Люда. В письмах, датированных августом 1466 года из Монтаржи, упоминаются еще трое непомилованных, а общая амнистия для сторонников Карла Гиеньского была торжественно провозглашена только в мае 1469 года в Боже.
Впоследствии главной жертвой этих гонений или, по крайней мере, человеком, поднявшим вокруг них больше всего шуму, стал Тома Базен. Сын мещанина из Кодебека, разбогатевшего на торговле пряностями, владевшего тремя домами в Руане и еще несколькими в Кодебеке, Тома стал епископом Лизье. Некоторое время находясь в рядах сторонников короля Людовика, он выступил во время кризиса в защиту Карла. После он здраво рассудил, что только изгнание поможет ему выпутаться из этой истории. В июле 1466 года он отправил свои книги и мебель в Лейвен, куда Карл незадолго до того посылал его с поручением, и выехал туда сам, надеясь на поддержку герцога Бургундского. Здесь его ждало разочарование, и он решил повиниться своему королю, который очень плохо принял его в Орлеане и сказал, что хочет дать ему должность в Перпиньяне. Базен воспринял это как ссылку: «Я уже был знаком с другими людьми, которые были прежде меня посланы в Перпиньян; они достаточно рассказали мне об удовольствии там жить». Нормандец по рождению, он думал о лихорадках, о летней жаре. Однако смирился и в начале апреля 1467 года отправился туда в качестве канцлера графств Руссильон и Сердань. В следующем году Людовик XI позволил ему вернуться (в феврале 1468 года), но два месяца спустя аннулировал свое письмо и отправил его с посольством в Барселону к Иоанну Калабрийскому. Базен повиновался: «Нужно было вести кое-какие малоинтересные и малополезные, даже ненужные дела». Когда он вернулся, его ждал приказ не покидать Перпиньяна. Тогда он понял, что его еще долго хотят держать в удалении. Спешно выслав вперед багаж, он приехал в Женеву, где скрывался три месяца. Из Базеля он снова попытался умилостивить короля. Прибыв в Брабант, он попросил Карла Смелого вступиться за него во время встречи в Перонне, а потом несколько лет прожил в Трире, с января 1471-го по июнь 1476 года, пока окончательно не поселился в Утрехте.