Казалось бы, сбылась Машина мечта, она вышла замуж за Юрку, но счастья ей это так и не принесло, потому что было это замужество замешано на обмане. Да и разве можно приказать кому-то любить вопреки самому себе?
Всегда державшая себя в форме, Аглая будто разом постарела. Всю свою жизнь после смерти Дениса она только и делает, что пытается кому-то, что-то доказать.
Сама не изведала счастья в полном объёме и дочку лишила всех радостей жизни, которые автоматически прилагаются к молодости и красоте. Ведь Маша очень хотела ехать снова поступать на следующий год, после своего первого провала, но мать не пустила.
Она нашла ей работу и хотела, чтобы дочь была на глазах. Удачно выйти замуж можно было и в Нечаевке. Можно было, да не вышло удачно. Сейчас училась бы Мария на 3 курсе и глядишь встретила того человека, который смог бы по достоинству оценить все её положительные стороны.
Слёзы отчаяния и запоздалого сожаления медленно текли из глаз Аглаи, она тихонько подвывала самой себе. В это время вошёл Виктор. Он подошёл к ней и положил руку на плечо.
Прочитав послание Маши для матери, которое та тут же сунула ему под нос, мужчина произнёс:
- Может это и к лучшему, что она решила уехать? Давно пора было перерезать пуповину.
- Да что ты в этом понимаешь? Разве тебе ведомо, что такое отношения матери со своим ребёнком?
- Нет, такое мне конечно неведомо, но мне ведомо, как себя чувствует отец, сына которого ведут к алтарю, как ягнёнка на заклание, а я ведь даже не попытался ему помочь.
- Вот только не надо перекладывать с больной головы на здоровую. Юра твой взрослый парень и должен был знать, чем обычно заканчиваются случайные связи.
- Да вот я думаю, а случайные ли? Сдаётся мне, что ты тогда всё сама специально подстроила. Вытащила меня искать какую-то папку с документами, а потом затащила в кабинет, с намёком, что будто там тебе всё напоминает о нашем первом разе, так тебе хотелось повторить те самые ощущения.
- Скажи ещё, что ты сам меня тогда не хотел.
- Да, конечно хотел, ты крепко подсадила меня на себя, уж и не знаю, чем ты меня так околдовала, с виду вроде обычная баба. А ведь вовремя мы с тобой появились тогда в твоём доме. Ты хорошо всё рассчитала, знала, что не удержатся они от соблазна и переспят.
- О чём ты, Виктор? Неужто я такая дрянь, что дочь родную могла подложить под сына твоего?
- Могла, ещё как могла. Домашняя обстановка, закуска, водка и Маша рядом такая доступная и красивая. Разве тебе было дело до того, что Юра и Глаша любят друг друга? Ведь всё дело в том, что она дочь Фёдора и Лидии, правда же?
- Не говори того, о чём потом пожалеешь. То что было у меня с Фёдором давно быльём поросло. Если бы я захотела, он ушёл бы тогда ко мне, я сама его отпустила.
- Ну меня ты конечно можешь обмануть, но себя нет. Всю свою жизнь ты положила на то, чтобы уесть Лидию, утереть ей нос. Ты ведь даже дочь родную не пожалела.
- Да любит она твоего Юрку, понимаешь ты или нет?
- Что толку от той любви, если мой сын предпочёл остаться в армии, да и Глафира теперь домой носа не показывает, а дочь твоя сбежала в неизвестном направлении? Задушила ты её своей заботой, насилу вырвалась.
- А ты никак тоже хочешь вырваться? Не зря ведь так и не женился на мне за всё это время.
- Да поздно мне уже вырываться. Люблю я тебя, дуру, хоть и понимаю, что сама ты никого не любишь, даже саму себя.
- Неправда, я тоже тебя люблю и дочку свою люблю, - вскричала Аглая в голос и зарыдала.
-Ты поплачь, поплачь, может наконец выскочит из твоего глаза льдинка, как у того героя известной сказки?
С этими словами Виктор вышел из дома Аглаи и медленно побрёл к себе. Он очень скучал по сыну. Если бы можно было повернуть время вспять, он ни за что не оставил бы тогда своего мальчика одного в чужом доме.
Меж тем. сын его Юрка, хоть и был пока жив и здоров, но каждый день находился на волосок от смерти. На войне, как на войне. Чужая местность, чужие люди. Из-за каждого дома, или холма, в любой момент могла прилететь пуля или граната и оборвать его молодую жизнь.
А ведь он даже не успел ничего увидеть в этой жизни. Бабу-то как следует ещё не нюхал. Тот случай с Машей не в счёт, он даже ничего не мог вспомнить из того, что тогда произошло.
Писем писать ему было нельзя и он мысленно писал их каждый день, в своей голове, беседуя с Глашей в этих ненаписанных письмах обо всём на свете, совсем так же, как бывало раньше. Юрка не молил Бога о том, чтобы остаться в живых, нет.