- Никуда ты не поедешь, ещё чего не хватало. Сама говорила, что сессию ты закрыла автоматом, в институт тебе пока не надо, поедешь после каникул. Тогда и посмотришь на своего ненаглядного и на то, сколько он стоит.
Девушка носа не показывала на улицу, мать чуть ли не пинками выгоняла её во двор подышать. Неделя прошла, а сватов всё не было. До начала занятий в институте оставалось ещё много времени и Маша думала, что сойдёт с ума от этой неизвестности.
Наконец, после недельного ожидания, Мария дождалась своего счастья. Утро следующего дня принесло в Нечаевку очередные новости, которые должны были изменить Машину жизнь. Автобусом из райцентра к ним в село занесло странных гостей.
Во главе целой делегации с остановки автобуса гордо вышагивала старомодно одетая пожилая женщина, под руку с Глебом, которого все уже запомнили. Следом шли мужчина и женщина средних лет. Незнакомцы были нагружены сумками с гостинцами.
По внешнему виду всех четверых, в них без труда угадывались городские жители. Все они прошествовали через всю улицу и скрылись в калитке дома Аглаи. Виктор рубил дрова во дворе и не сразу их заметил.
Разогнувшись, мужчина вбил топор в пенёк, стоящий неподалёку от поленницы и поспешил поприветствовать дорогих гостей. Маша лежала в своей комнате и встрепенулась от гула голосов, разбудивших тишину их дома. Аглая засуетилась вокруг гостей, а Глеб поспешил к любимой.
Пока Аглая встречала старшее поколение гостей, молодые миловались в комнате Маши. Глеб целовал мокрое от слёз лицо девушки, которая уже была уверена, что он её бросил и больше никогда к ней не вернётся.
Оказывается задержка сватов была связана с тем, что матери Глеба стало плохо от неожиданного известия и она слегла. Приехавшая скорая даже хотела её госпитализировать, но она отказалась от больницы и отходила в домашней обстановке. В доме повис стойкий запах корвалола.
Ситуацию как всегда разрулила бабадель. По просьбе любимого внука, Аделаида Карловна пришла в дом невестки и сына и жёстко постановила, что нечего ждать у моря погоды, а нужно действовать, пока ещё не слишком поздно.
Надо ехать сватать Машу, а не ждать, когда у ней пузо полезет до самого носа. Она конечно выразилась более интеллигентно, но не менее доходчиво. После её выволочки, болезнь невестки отступила на задний план и все сразу же засобирались в Нечаевку.
Дорога утомила всех, но только не Аделаиду Карловну. Из Пензы они автобусом насилу добрались до Никольска. На просьбу невестки поехать из райцентра до Нечаевки на такси или на попутке, старушка смерила её высокомерным взглядом.
- Давно ли ты, Серафима, стала городской жительницей? Мой сын откуда тебя привёз, из под Томска? Ну тогда и нечего отрываться от своих корней, чай не баре.
Серафиме Аркадьевне, матери Глеба, ничего другого не оставалось как подчиниться. Она с мужем хоть и познакомилась в Пензе, когда училась на последнем курсе, но по сути и правда была деревенской.
Если бы Владимир, сын Аделаиды Карловны, не женился на ней, то пришлось бы ей учительствовать в сельской школе, а не быть кандидатом околовсяческих наук и доцентом кафедры истории Пензенскго университета.
Сердце её разрывалось напополам. Сама-то она вышла замуж по любви, а не по залёту, и всё-то у них с Владимиром было честь по чести, вначале замужество, а уже потом ребёнок. Не то что у Глеба и Марии.
Куда этим двоим жениться? Учёба в самом разгаре. Ребёнок - это ведь такая ответственность. Серафиме Аркадьевне так не хотелось быстро становиться бабушкой. Но ведь теперь придётся, куда деваться?
Все эти вопросы не давали покоя матери Глеба. Маша ей хоть и нравилась, но материнскую ревность ещё никто не отменял. А ведь до её появления в жизни сына, ничто не предвещало такого крутого поворота.
Какие прыткие молодые девушки нынче пошли, так и норовят сразу в койку прыгнуть. Глеб хоть и взял на себя ответственность за случившееся, но Маша, как женщина, сама должна была думать о последствиях такого необдуманного шага.
По дороге в Нечаевку Серафиме несколько раз становилось плохо, муж успокаивал её и уговаривал не волноваться. Женщина то и дело промакивала платком и без того сухие уголки глаз и по-прежнему думала о предстоящей женитьбе сына.
Хорошо ещё, что мать Маши, судя по всему, человек культурный, всё таки культ-просвет работник. Но всё равно, если бы не Аделаида Карловна, будущую свекровь не заманили бы в Нечаевку никакими коврижками.
Что и говорить, мать Владимира была дамой авторитарной, но справедливой, всю дорогу она с осуждением оглядывалась на театрально закатывающую глаза невестку. По прибытии в дом Аглаи и Виктора, возникла небольшая заминка от чувства неловкости.